Русалка и дракон

И это, наверное… Было к лучшему, потому что обратный оборот оказался довольно болезненным… настолько, что я потеряла сознание. Ненадолго.

Показалось, что на один миг.

А когда снова открыла глаза, надо мной склонилось взволнованное лицо Рэйдэна.

Я повозилась – я лежала на коленях у дракона, совершенно обнаженная, но это сейчас волновало меньше всего.

Дракон убрал со лба мокрую прядь и спросил:

– Как ты это сделала?

– Я?! – вырвалось у меня, и я потрясенно замолчала, потому что кроме меня вроде как некому было. И ответила неуверенно: – Не знаю… Это как-то само-собой получилось.

– Само? – неверяще переспросил дракон и я так же неверяще и довольно-таки ошарашенно, кивнула. – Просто…

И замолчала. Мне ведь даже рассказать нечего. Просто стало очень-очень, просто невыносимо хорошо (так, что даже от воспоминания об этом к щекам хлынул жар), а потом какая-то сила приподняла меня над землей.

А потом увидела ее. И сразу села.

На этот раз Ворожея была Огненной. Словно состоящей из тысячи язычков пламени, зависшая в воздухе.

– А я говорила, что кровь дракона – самая сильная кровь этого мира, – сообщила она.

Мы с Рэйдэном часто заморгали.

– Это поэтому я… обернулась? – уточнила я.

– Вслед за посланницей Инари, королевой драконов врата этого мира открылись для дракониц! – торжественно произнесла Ворожея и стала растворяться в воздухе, словно ответила на все наши вопросы.

Я хотела спросить о том, что теперь, так всегда будет, или это какая-то разовая акция, в честь победы над Канхибалом и инсектами и все такое… но Рэйдэн меня опередил.

– Но когда мы обретали ипостась драконов, это невозможно было сделать без инициации… в священном озере Риу.

Дракон выглядел до крайности недоумевающим, и, похоже, как и я сомневался в реальности происходящего.

Ворожея передумала исчезать и словно засветилась изнутри.

Голос ее напоминал треск костра и вместе с тем был очень звонкий и мелодичный.

– Мужская магия – однонаправленная, – объяснила она непонятное непонятным. Но Рэйдэн, казалось, ее понимал, потому что кивнул. – Ее вектор задает одна из стихий. Магия дракониц – универсальна. После того, как принцесса Таши Кинриу собрала воедино все четыре стихии, драконицам достаточно будет даже доли драконьей крови и своей силы для инициации.

– Ага, – ошалело кивнул Рэйдэн, а я вспомнила, что принцесса Таши Кинриу это вроде как Таша, моя подруга…

– А как это своей силы? – спросил Рэйдэн у Ворожеи. – Какой силы? Вы уж объясните нам, пожалуйста. Мы не поняли, как это произошло.

Ворожея перевела взгляд на меня и неожиданно расплылась в улыбке.

– Все вы поняли, – сказала он и исчезла.

Рэйдэн часто заморгал, тоже глядя на меня.

– О какой силе она говорила? – спросил он таким тоном, словно озвучивал мысли вслух. – Какой силы достаточно драконицам для самостоятельной инициации?

Я улыбнулась.

– Любви, – другого ответа у меня не было. – Любовь – вот та сила, которая возвратит дракониц в этот мир.

А потом над нами закружился еще один дракон. И не один.

В тот же миг руки сами-собой принялись шарить вокруг разыскивая платье и бельишко.

Белья мы не нашли, а вот платье валялось здесь же, почти и не припорошенное песком…

Рэйдэн провел рукой по коже, вызывая сладкую дрожь, помогая надеть платье. По глазам дракона было понятно, что считает налетевших из ниоткуда драконов явлением каким-то несвоевременным. И в чем-то я была с ним согласна.

С трудом оторвав взгляд от синих глаз дракона, оглянулась.

Первым приземлился Кано. За ним – как ни странно – Мичио Кинриу, Таша с Исамом, ректор Альма-Матер, глава Ковена, другие драконы… Остров Влюбленных стал внезапно каким-то маленьким, перенаселенным.

Отец Рэйдэна выглядел до крайности взволнованным. Нахмурившись, он смотрел на меня, перетаптывался с ноги на ногу, словно хотел попросить о чем-то и не решался. Странно было видеть верховного предводителя самого крупного из дракаратов таким… взъерошенным, что ли.

По дрогнувшим губам я прочитала еле слышное:

– Теперь она вернется.

Губы сами собой растянулись в улыбке. Я вспомнила, на чем мы закончили – и с чего, собственно, все началось.

Я обещала Кано устроить им с мамой сеанс «видеосвязи».

Повинуясь взмаху руки, Зеркало материализовалось в воздухе.

Таша радостно взвизгнула и хлопнула в ладоши, остальные хранили степенное молчание и не отрывали от меня взглядов.

А я улыбнулась Кано и, обернувшись к Зеркалу, позвала:

– Мама!

И на этот раз маму увидели все. Как и пушистого кота на ее руках. И, что намного важнее – мама всех тоже увидела.

А потом – я не успела понять, как это произошло, мама сделала шаг и вышла из Зеркала.

Кот Курсивчик соскочил с ее рук и убежал. Хм. Куда он денется… с острова!

– Иришка! – мама стиснула меня в объятиях, а мне так хорошо-хорошо стало!

А потом мама отстранилась и застыла, как вкопанная, глядя куда-то мне за спину.

Я обернулась и вздрогнула. Так многое было написано на лице Кано… так красноречиво блестели его глаза и вытянувшимися зрачками…

Они не отрываясь смотрели друг на друга и молчали.

И мы все тоже застыли, как громом пораженные, не в силах нарушить эту звенящую тишину.