Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной

— А-а-а! — закричала Ева Шмидт, снова падая на пол плашмя и ползя к столу. — Хорст, Хорст, это она за тобой пришла!

Но и потусторонним силам не так-то легко было справиться с господином Хорстом Шмидтом. Еще раз переступив через госпожу Шмидт, он подошел к мокрой девушке и взял ее за руку со словами:

— Наташа, дорогая! Ты не представляешь, как я рад, что ты жива! Я сам хотел идти в полицию и признаваться, что чуть не задушил тебя в состоянии аффекта, так что весь этот маскарад, поверь, совершенно ни к чему. Я раскаиваюсь, я очень раскаиваюсь, дорогая… Но теперь у нас с тобой все будет хорошо! — и с этим словами Хорст Шмидт вдруг обнял девушку и попытался ее поцеловать. Но тут же отлетел в угол, отброшенный сразу с двух сторон: спереди его ударила в грудь обеими руками Татьяна Беляева, это была, конечно, она, а сбоку ударил кулаком садовод Миша — а кулаки у него были крепкие, наработанные.

— Отвали, гнида! — сказала Татьяна.

— А ну руки прочь! — сказал Миша.

Шмидт отлетел на несколько шагов, но тут же снова упорно двинулся к Татьяне.

— Наташа, ты должна меня выслушать! Я ни в чем не виноват, ты сама меня спровоцировала!

— Ребята, да оттащите же вы от меня этого гада, а то я не сдержусь и сама его придушу!

Миша и Айно подхватили Шмидта под руки с обеих сторон и потащили его в угол комнаты.

В этот самый момент из коридора вышли Анна, Миллер и Апраксина.

— Добрый день, господа, — сказал инспектор. — Господин Шмидт, кажется, вы собирались вызвать полицию? Ну так мы уже здесь! — самым обычным тоном произнес Миллер. Но графиня Апраксина не терпела обыденности. Поэтому, встав в дверях, она произнесла патетически:

— Итак, наш маленький любительский спектакль окончен, дамы и господа! Княгиня Нина, я надеюсь, он вам понравился?

Но княгиня Нина, уже «пришедшая в себя», особого энтузиазма не проявила: она смотрела на чету Шмидт и сокрушенно качала головой.

— Ваше преступление раскрыто, господин Шмидт, — сказала графиня Апраксина.

Но Шмидт уже тоже пришел в себя окончательно.

— Мое преступление? О каком преступлении вы говорите, уважаемая графиня? Неужели вы имеете в виду нашу ссору с Наташей, едва не окончившуюся трагически? Ну, я признаю, я, конечно, виноват перед ней: нельзя так грубо обращаться с молодой женщиной, даже если она ведет себя совершенно возмутительно и нецивилизованно. Я просто должен был ее утихомирить и бросить в воду… для приведения в чувство! Никакой другой цели, уверяю вас, у меня не было. Я хотел потом найти ее, чтобы узнать, все ли с нею благополучно, но она куда-то исчезла. Но я был абсолютно уверен, что июньская вода в мелком прудике молодой и здоровой женщине повредить никак не может!

— А, так вы знали, что Наташа останется жива после вашего нападения? — почти благодушно сказал Миллер. — Ну, это в корне меняет дело. Так, может быть, вы сейчас в присутствии девушки и свидетелей расскажете нам, что же все-таки произошло в ту субботу в «Парадизе»?

— Охотно!

— Этим вы облегчите и свою совесть, и нашу с инспектором работу, — сказала Апраксина. — Мы ведь вынуждены были заняться этим делом!

— Понимаю, понимаю, графиня! А Наташа, конечно же, подтвердит мои слова.

— Наташа не скажет пока ни слова в вашу защиту, — сказала Апраксина. — Может быть, когда-нибудь потом… Но не сейчас!

Татьяна грустно улыбнулась на слова Апраксиной и села на диван рядом с бабушкой Ниной. Та погладила ее по руке.

Тут Апраксина поглядела на Еву Шмидт, все еще лежащую в луже посреди гостиной.

— Миша, Айно! Будьте добры, перенесите госпожу Шмидт… Да, диван занят. Ну, посадите ее хотя бы в кресло!

Айно и Миша с трудом подняли грузную Еву Шмидт и опустили ее в одно из глубоких кресел. Она даже не шелохнулась и осталась полулежать в кресле большим пестрым мешком.

— Рассказывайте, господин Шмидт, мы вас слушаем! — напомнила Апраксина.

Шмидт вздохнул и начал рассказ: