Русалка в бассейне

Они проехали городок и продолжили путь – на этот раз в имение барона фон Ляйбница. Снять с него допрос по всей форме было делом двадцати минут; тому, что барон Генрих фон Ляйбниц обнаружил живую «русалку» почти через две недели после обнаружения ее мертвого тела, решено было пока не придавать значения: опознал и опознал! По окончании процедуры снятия показаний с ее мужа баронесса Альбина фон Ляйбниц подала всем участникам прохладительные напитки, поле чего полицейские и Апраксина направились уже прямо к озеру Тегернзее. Достигнув Бад Визее и проехав его почти насквозь, свернули на боковую дорогу.

И тут они снова увидели одинокую белую виллу на склоне. При свете дня она производила гнетущее впечатление, она оказалась заброшенной: пустые глазницы окон мрачно глядели на проезжающих из-под навеса деревьев, ворота были сорваны со столбов, крыша провисла.

– Остановитесь на минутку! – сказала инспектору Апраксина. – Боже мой, я узнаю это место! Вы знаете, инспектор, что здесь было еще совсем недавно? Американская диверсионная школа! Здесь американцы готовила шпионов для засылки в СССР. Сотни наивных борцов с коммунизмом, желавших послужить освобождению родины, рвались попасть в нее. Американские инструкторы производили строжайший отбор, проверяли их прошлое, выясняли способности к диверсионной работе, тщательно их готовили, а затем на самолетах без опознавательных знаков доставляли через границу СССР и там сбрасывали с парашютами. И только один из них, некто Кудрявцев, остался жив, чтобы рассказать правду: их там уже ждали сотрудники советских органов. Более шестидесяти русских горе-диверсантов были схвачены и доставлены прямиком с места падения в подвалы КГБ. Одни из них были расстреляны, других принудили к двойной игре: они передавали по рации то, что им диктовали гэбэшники. Потом сгинули и они.

– Кто же их провалил? Американцы?

– Нет, англичане. Так называемая «кембриджская пятерка» двойных агентов. В Кембридже в те годы было два увлечения – гомосексуализм и коммунизм, так вот все они были коммунистами и педерастами. Они использовали данные американской разведки, поскольку находились на самом верху английской. Самые известные среди них Филби и Блейк.

– Вы имели отношение к их разоблачению?

– Да. Вы недавно спрашивали меня, есть ли на моем счету провалившиеся дела? Так вот это – одно из них. Негодяи успели сбежать в СССР до ареста: Филби умер в Москве в своей постели, а Блейк жив до сих пор, хотя и приговорен английским судом заочно к 54 годам тюрьмы – по году за каждого проваленного им агента.

– Печальное место…

– Да, очень. Но я рада, что здесь теперь одни руины. Пусть стоят, как памятник холодной войне и тем русским дурачкам, «кто неумно любил, но крепко!».

– Шекспир?

– «Отелло». Едемте дальше, инспектор.

Они тронулись и вскоре подъехали к лесу. Лес, через который шла дорога к хутору, даже и днем производил довольно мрачное впечатление, – может быть, по контрасту с залитыми солнцем открытыми местами и нарядными курортными городками. Но когда лесная дорога кончилась и они выехали в холмы, картина вновь приняла буколический характер: днем одинокий хутор вовсе не казался угрюмым и нежилым, а даже совсем напротив, очень оживлял зеленый холмистый ландшафт красной черепичной крышей, золотистым деревом дворовых построек и даже разноцветным бельем, сушившимся на веревке между двумя высокими липами.

Обе полицейские машины поднялись на холм и подрулили к самым дверям дома, благо ограды вокруг него не было никакой. Полицейские окружили дом, а Миллер с Апраксиной подошли к дверям и постучали. Им долго, минут пять, не открывали, а затем послышалось шлепанье босых ног, и сонный женский голос спросил:

– Кто здесь? Чего надо?

– Долго же тут спят, уже почти полдень, – заметил Миллер и громко потребовал: – Открывайте! Полиция!

За дверью громко ахнули, она широко отворилась, и перед инспектором Миллером и графиней Апраксиной предстала… воскресшая «русалка»! Как и положено настоящей русалке, она была одета лишь в просвечивающую ночную рубашку, а ее длинные, доходящие до пояса волосы были распущены по плечам и спине. И она была красива, очень красива; она выглядела сейчас куда лучше, чем там, на мокрой траве возле прудика в Парадизе!

– Господи боже мой! Невероятно! – сказала по-русски графиня Апраксина, во все глаза разглядывая прекрасное и странное видение.

– А, так вы тоже русская! – хрипловатым голосом сказала по-русски «русалка». – Ну и чего это от меня понадобилось полиции? Я ничего не знаю!

– О чем вы «ничего не знаете», милая девушка? – спросила удивленная Апраксина.

– А ни о чем и ничего не знаю! – грубо отрезала «милая девушка». – И вообще я здесь не хозяйка и не могу впустить вас в дом! – Демонстрируя решительность, она подняла ногу и уперлась ею в косяк двери.

– Ну-ну, не надо так волноваться, – миролюбиво сказал инспектор и, похлопав девушку по голой ноге, легко устранил ее с дороги. – Прошу вас, графиня!