Русалки. Невеста Третьего Лорда (СИ)

— Понятно, — только и смогла сказать на это директриса. Наташа была талантлива, действительно талантлива. Тем обиднее было то, что едва ли в их мире, где без поддержки рода или сильного дара мало что возможно, она сможет действительно себя проявить. — Сможешь выдержать ещё одну встречу?

— Как будто у меня есть выбор? — по-взрослому спокойно ответила вопросом на вопрос тринадцатилетняя школьница.

Мужчин держали отдельно от женщин, так что, как бы это не было тяжело, ей пришлось пережить это снова.

— Я — русалка, — встретившись взглядом с тоже постаревшим, но далеко не выглядевшим отстраненным светловолосым мужчиной, сообщила Наташа. — Я не стыжусь этого и не хочу меняться. То, что вы разрабатываете в своих лабораториях, вовсе не лекарство, а яд. Оружие.

Его реакция тоже была совершенно иной:

— Новый трюк? До чего вы ещё додумаетесь, господа? Притворитесь президентом?

— Вы можете не верить, но перед вами ваша дочь, — заметила Илина Владимировна.

Мужчина сплюнул:

— А вы можете говорить, что угодно, но я не поверю. Может, это даже действительно тело моей Наташи, но в её теле нечисть, для которой нет ничего святого.

Девочка перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что перед ней не Охотник. Но поле действительно было белым, без следа алого. Он был человеком, пусть и с промытыми мозгами. Не так давно, в одной из выдаваемых Маргаритой Николаевне Алине книг, Наташа прочла, что взрослые плохо переживали Трансформацию, так что набирать в Орден предпочитали детей. Однако это не мешало ему забивать головы своей пропагандой и взрослым.

— Знаешь, когда-то я вас любила. Но теперь могу только жалеть, — на прощание сообщила она человеку, давным-давно в безоблачном детстве учившему её читать, ходить, не жалеющему времени на возню с её игрушками. — Идемте.

— Уверена? — Илина Владимировна явно сомневалась.

— Полностью, — кивнула девочка. — Это не мой папа, а фанатик, не думающий о последствиях.

Илина Владимировна

Совсем не так представляла Илина Владимировна эту встречу. Знала бы, что все пройдет так, не стала и добиваться. Только разбередила ученице душу. Однако Наташа держалась. По возвращению в школу директриса попыталась как-то успокоить девочку, но та предпочла сбежать со словами: «Я хочу побыть одна!». Зато появилась мать, которая была в курсе её планов:

— Ну как?

— Ужасно, — честно отозвалась наставница Наташи. — Наверное, не стоило этого делать.

— Стоило, — жестко отрезала Анастасия. — Так она хотя бы увидела все своими глазами и спустя годы, решив их отыскать и найдя совершенно других людей, не будет обвинять в произошедшем тебя. Да, спасибо не скажет, но хотя бы будет понимать, почему и как они лишились памяти.

— Думаешь?

— Уверена. Да, сейчас она поревет, порасстраивается, но хотя бы не озлобиться на сородичей, не станет мстить. И будет понимать, что благие намерения не всегда ведут к благому результату. Они ведь всего-то хотели найти дочь и вылечить, не понимая, что творят то, что в перспективе может поставить крест на судьбе десятков детей и взрослых.

Света

Ближе к вечеру, уже после ухода Наташи мы все-таки закруглились с празднованием Рииного шестнадцатилетия и сели за домашку на завтра. Ри, чтобы не скучать, расположилась с нами. Вместе заниматься было куда веселее. Хотя отличницы с её всезнайством весьма не хватало. Но, когда она вернулась, стало уже не до учебы: девочка была в таком состоянии, что Алина тут же универсальным и очень знакомым мне жестом набросила на неё успокоительное.

— Что случилось?! — кинулась к подруге именинница.

Сначала рассказывать Наташа не хотела, но общими усилиями и ещё одним успокоительным от целительницы мы все же вытянули из неё всю историю. Звучало жутко.

— А если… Если они их… — выговорить страшное слово отличница не смогла. Я ободряюще сжала её ладонь.

— Я узнаю у Маргариты Николаевны, — пообещала Алина. — Или у госпожи Анастасии. Да и Илина Владимировна наверняка скажет, как и что.

— Ннаверрное.

— Пойдем-ка приведем тебя в порядок, — непривычно мягко предложила Рия, помогая соседке подняться.

Они скрылись в ванной, и я повернулась к юной целительнице:

— Сможешь её усыпить?

— Думаешь, надо? — похоже, она и сама об этом думала.

— Сама она не уснет. Когда предают близкие, это больно, — с трудом сглотнула комок. В памяти ещё свежи были недели наедине с мыслями о предательстве крестной и наставницы. Причем, Илина Владимировна меня в тот момент заботила поскольку-постольку, несмотря на то, что она оказалась моей бабушкой, по-настоящему близки мы были с тетей Леной. И вот её молчание и ложь, хотя я и понимала, чем они вызваны, ранили.

— Смогу, — поколебавшись, кивнула Алина.

— Вот и хорошо.

Оставив подруг укладывать Наташу, я, с помощью магического зрения выяснив, что она уже у себя, направилась к директрисе. Сначала хотела к крестной, но потом решила, что стоит узнать у того, кто и так в курсе ситуации.

— Света? — мое появление её явно удивило. Наставница успела сменить костюм на домашний халатик и была босиком. Посторонилась: — Проходи.