Русалки

Справа от меня высокий молодой человек старательно смешил свою барышню какой-то запутанной историей. Должно быть, из жизни родственников. Я особенно не вслушивался, но совсем игнорировать парочку тоже не мог. Капли с их зонта, ловко минуя поля моей шляпы, улетали мне прямо за шиворот. Я сделал парочке замечание. Молодой человек извинился, умудрившись не прервать при этом свою историю, и ловко переместил зонт. Теперь капли с него летели в лицо приземистому крестьянину. У того на голове была мятая кепчонка с маленьким козырьком, который его нисколько не спасал. На лице бедолаги застыло всё многовековое терпение трудового народа.

Сигналом к началу послужил громкий скрип несмазанных петель. Ворота сарая распахнулись.

– Внимание! – закричал зазывала. – Внимание!

Толпа дружно ахнула, и вовсе не от восторга. Из сарая выкатился какой-то велосипед с крылышками. По конструкции это действительно был триплан, но боже ты мой! Это был самый худосочный аэроплан из всех, какие мне только доводилось видеть. Вся конструкция была собрана из каких-то тонюсеньких реечек, а полотно крыльев так и вовсе оказалось туго натянутой парусиной. Моей первой мыслью было: вот сейчас пилот спрыгнет, и оно действительно полетит. Это чудо попросту унесет ветром.

С пилотом аэроплан не полетел, а поехал. По бокам бежали двое помощников, поддерживая крылья. Громко урча мотором, триплан выкатился на взлетную дорожку.

– Внимание! – заревел во всю мощь легких зазывала.

И тут мотор заглох.

Наступила зловещая тишина. Пилот, высунувшись вперед, лихорадочно копался в моторе. Люди ждали. Я буквально ощущал всей кожей, как медленно нарастал градус их разочарования. Да и мой тоже. Приехать в такую даль, заполучить в перспективе две недели скучнейшей работы с бумагами, и ради чего?! Ради вот этого выезда на велосипеде?!

– Вот-вот, – поддержал мои мысли молодой человек с зонтиком. – Стоило ли тащиться в дождь за город ради этого?

– Уже всё? – тихо и как-то равнодушно спросил низкорослый крестьянин.

– Надеюсь, что нет, – ответил я.

Молодой человек хмыкнул.

– Ну разве что этих клоунов еще побьют, – выразил он общую мысль.

Его барышня изобразила недовольную гримасу. Я огляделся по сторонам. Народ, как писал классик, безмолвствовал, но это было затишье перед бурей. Причём бурей попахивало серьезной. Тут было, наверное, сотен пять зрителей и ни одного полицейского. Даже парень у ворот дал деру. Те двое, что придерживали крылья, осторожно, бочком, отступали назад к сараю. Первым в таких случаях обычно били зазывалу, но при таком раскладе мало никому не покажется.

Толпа на дороге начала сдвигаться к воротам, но право первого удара, по всей видимости, уступала тем, кто заплатил вдвое больше.

Внезапно моторчик ожил. До нас донесся его бодрый чих, и триплан бодро покатил по дорожке. Зрители мгновенно сменили гнев на милость. Послышались крики "ура!", "давай!" и тому подобное. В воздух взлетели шапки, падая вниз вместе с изморосью, но никого это, похоже, не волновало. Я и сам почувствовал, что захвачен волшебством момента. Да что там, даже дождь притих!

Дальнейшее произошло очень быстро. Аэроплан стремительно разогнался, разок подпрыгнул и оторвался от земли. Вот он уже полметра нам землей, метр… но поле кончалось еще быстрее, а сразу за забором росли две березы. Меж ними виднелся солидный просвет – его вполне хватило бы для нормального, полноценного аэроплана – но пилот забрал слишком сильно вправо.

– Левее! – закричал я. – Держи левее!

Мой крик потонул в восторженной овации. Впрочем, пилот меня всё равно бы вряд ли расслышал. Аэроплан промчался над забором. Зрители аплодировали. Пилот победно вскинул руку… и со всего разгону влетел в дерево.

Береза оказалась крепче. Хиленький аэроплан просто сложился, размазавшись по ней. Пилот вместе с верхней парой крыльев взлетел еще выше – аж до нижних веток – и оттуда рухнул вниз. Я бросился к нему. Меня обгоняли другие люди. Кто-то сразу занялся обломками аэроплана, кто-то склонился над пилотом.

– Живой? – спросил один.

– Да вроде, – неуверенно отозвался другой.

– Расступитесь! – прикрикнул на них я.

Опустившись на колено рядом с пилотом, я быстро установил, что тот всё-таки жив, о чём и сообщил остальным.

Внешне несостоявшийся покоритель воздушных просторов вполне подходил своему аппарату – худой, невысокий и жилистый. Одежда для полета тоже явно была подобрана, чтобы минимизировать вес, не нарушив приличий. Никаких толстых кожаных курток и сапог, в которых любили пофорсить наши столичные авиаторы. Только белая рубаха без рукавов – по мне, слишком легкая для сегодняшней погоды, но опять-таки на дворе июнь-месяц – штаны и лапти с обмотками. Единственной данью моде был кожаный шлем, плотно облегающий голову, но без очков.

– Вы доктор? – раздалось у меня за спиной.

Я оглянулся через плечо. Это был зазывала. По всем канонам жанра ему уже полагалось удирать с деньгами, а он вдруг оказался тут, в самом центре внимания. То ли не знал канонов, то ли слишком сильно переживал за пилота.