Русалочье озеро

Глянув в окно, я увидела выстроившихся в ряд Питирима, Анфису, Агриппу, Анну Львовну и еще Нину и несколько человек еще, чьих лиц я не разглядела. Они окружили дом и что — то говорили, вернее, колдовали, слаженно привычно, — очищали территорию вокруг дома, держа в руках самодельные горящие факелы. Их тени танцевали в темноте в свете факелов, гротескно изгибаясь, наступая на тьму, гоня зло. Между ними металась призрачная тень Ольки, я разглядела слезы в глазах Агриппы, но она, сжав губы, продолжала колдовство. Выглядело все это страшно, я не могла оторвать глаз от происходящего, за моим плечом также стоял Прошка и наблюдал за мной, чтоб я чего не сотворила. Но голова моя хоть и болела от удара, но уже была ясной. Я понимала, что стала жертвой наведенного морока. Видно Ольку не смогли склонить на подлость живую, а дух смог зачаровать опытный некромант, для этого тело нам и подбросили. Вскоре со двора донесся страшный визг, нашим магам удалось освободить душу Ольки, и она ушла, вспыхнув яркими всполохами напоследок, я проводила взглядом, ушедшую навсегда Ольку и заплакала, так больно мне стало, я ведь потеряла свою единственную подругу погибшую и-за меня.

Сборы были недолгими, детские вещи и игрушки быстро перенесли в дом Питирима, мои вещи остались все на местах, с собой мне брать было ничего не нужно. Наш дом стал стерильно чистым и пустым. Я нанесла мелом пентаграммы для создания своего двойника и пометила их своей кровью, прошлась по всем комнатам, прощаясь с домом и Прошкой, непонятно снова на какой срок. Пентаграммы активирует уже Питирим после моего ухода. Последнюю ночь я была в Чудной деревне и сидела с Любавой в гостиной, которая, дошивала мне одежду для проживания в Алексеевке. Питирим вот только унес Лизу в колыбельке, в спальню, а Кир давно уж спал наверху, набегавшись за день. Дети знали о моем отъезде, но восприняли все спокойно. Питирима и Любаву они уже называли мамой и папой, и по мне хоть и скучали, — но были у себя в доме в любви и заботе и безопасности, и это главное. Мы с Питиримом напоследок прошлись сегодня днем вдоль всей защитной стены, и я везде добавила своей волшбы, что бы детей теперь нельзя было вывести за пределы Чудной деревни никому из взрослых, кроме Питирима, да и тому нужно было совершить сложное волшебство невозможное под принуждением. Старались предусмотреть все для их безопасности. Я рассказала ему что Настя, покойная мать Лизы, в виде привидения смогла обойти всю защиту, и возможно еще кто ни будь, сможет сделать так же, только вживую.

Питирим, вздохнул, — Чего только не бывает, хорошо, что ты от Любавы это скрыла, да мне теперь рассказываешь. — Конечно, все невозможно предугадать, но я буду настороже.

Хоть мне было жаль себя и немного обидно, что все так получилось, но я понимала, что так надо для счастья малышей. У меня еще будут свои дети, наверное, а вот у Лизы и Кира уже есть полноценная семья и менять уже ничего не стоит. Малыши и так получили при рождении порцию горя, и добавлять им еще страданий это уже за гранью. Питирим и Любава тоже очень долго шли к своему счастью, и мешать я им не хотела, да и быть старшей сестрой малышам было тоже неплохо, — как ни крути, а все равно мы единая семья. Любава, так помолодела за последнее время, и сейчас глядя на ее цветущий вид радовалась за них обоих. Они с Питиримом стали семьей, и дети тоже стали тянуться к ним больше чем ко мне, хоть мне и было немного и-за этого печально. Но с другой стороны, я все равно бы ушла из Чудной деревни, а малыши нет, — так пусть всем будет хорошо. И понимала, что все равно не готова я еще, быть полноценной матерью двух малышей. Питирим с Любавой накануне, долго разговаривали со мной.

— Да пойми же ты, их ведь у тебя никто не отбирает, и знаешь, что я люблю тебя, — выговорила мне Любава.

А Питирим ей вторил, — Ты снова в бегах, и как там все будет, в смысле, когда все успокоиться, и что малышей туда — сюда таскать, даже если быстро все решиться, живи сама и сюда хоть каждый день ходи, ты ведь нам с Любавой ближе родной, а подумай, каково детям. — Ты сначала мужа найди, да свою жизнь устрой и радуйся, что пока мы у тебя есть и можем тебя освободить, сама знаешь, дети нам только в радость, а не обуза. И так вот тихо и с любовью, они освободили меня от всех домашних проблем.

Питирим, уже укачав Лизоньку и собираясь уходить, сказал, — Ты сейчас себя береги, так ты нам всем лучше сделаешь. — Мы все устали от этой бесконечной погони за тобой и пряток, но все наладиться, я уверен, только береги себя.

А Любава виновато улыбаясь мне, тихо рассказывала, не отрываясь при этом от работы.