Русалочья история

— Да нет здесь никого.

— Могли бы быть.

Я смотрела, как ее хвост медленно трансформируется в ноги. Со всеми нами это происходило: ноги расклеивались, ступни приобретали прежнюю форму, жабры затягивались сначала тоненькой пленочкой, затем кожей, пропадали перепонки между пальцев на руках.

С тех пор я почти каждую ночь заплывала в море. С Верой, мамой или бабушкой, иногда одна, меня тянуло к морю непреодолимо. Вскоре мне стало мало ночных вылазок, и я стала заплывать и днем. Приходила к морю сразу после работы, после всех этих звонков, переговоров, брошенных трубок, нервных клиентов. Уплывала подальше от Кирилла, подальше вообще от мужчин. Подальше от фитнес-зала, ежедневных покупок, акций, скидок, анонсов фильмов, рекламы, телевизора, новостей, готовки, уборки, моды, стирки, неудобной обуви, новинок косметологии, гаджетов — всего, что меня бесило, но с чем приходилось мириться.

Среди толпы я вижу двух своих бывших подруг. Бывших, потому что мы разругались после выходки Кирилла. Она смотрят с любопытством, но без удивления. Возможно, не узнали, в воде черты лица искажаются. Я подплываю ближе к стеклу, чтобы дать им получше себя разглядеть. Юля почти не изменилась, всё та же худышка, за руку держит карапуза лет трех. А вот Ольга обабилась. Грудь обвисла, талия расплылась, корни волос не прокрашены и заметен птоз лица. Я медленно приближаю свое лицо к стеклу, рисую сердечко пальцами, и они ахают, узнавая.

Первый рыбак, которого я утопила — это было от испуга и неожиданности. Я никак не ожидала увидеть лодку ночью и беспечно ныряла под серебром лунного света. И при очередном прыжке внезапно увидела эту распроклятую лодку и ошеломленные глаза рыбака, застывшего с открытым ртом. Времени на раздумья не было. Перекинувшись через борт лодочки и схватив его за плечи, я стащила рыбака в воду и утянула на глубину, крепко удерживая, пока он не перестал сопротивляться. Медленно, с колыханием, тело его погружалось на глубину. Это было почти красиво. Но вернувшись домой, я осознала, что натворила. Убила человека. Меня затрясло, я дала себе слово больше никогда не оборачиваться русалкой. Свернувшись калачиком в кресле и прижимая вырывающегося кота к груди, я горько проплакала весь вечер. И следующий вечер. Это продолжалось неделю, пока в новостях не показали репортаж о пропавшем человеке. На фотографии было лицо того рыбака (его лицо врезалось мне в память, снилось всю неделю). Его не сразу хватились, некому было хвататься. Оказалось, что у него не было семьи, к тому же он был ранее судим и не имел постоянного места работы. Подозревали, что к его исчезновению могли быть причастны бывшие подельники. Пустую лодку так и не нашли, искали родственников, которые пожелали бы забрать тело. Это меня немного утешило. Должно быть, не очень хорошим он был человеком. Очевидно, что о нем никто и не скорбит, даже не вспоминает. Так я уняла свою совесть, и на следующий же день снова отправилась к морю.

За стеклом снова толпятся люди, некоторые поднимают детей, чтобы те получше меня разглядели. И среди зрителей я вдруг натыкаюсь на взгляд Кирилла. Он смотрит на меня неподвижно, пристально, не мигая.

Тогда, в фитнес-зале, я тренировалась, мельком взглядывая на накаченного брюнета. Вскоре он перестал наблюдать за мной и отвлекся на другую девушку, помоложе и покрасивей. Я постаралась скрыть свое разочарование, вернула штангу на место и отправилась в душ. Кирилл догнал меня на улице:

— Что, не удалось подцепить брюнетика? — небрежно осведомился он, шагая в ногу со мной.

Я фыркнула вместо ответа.

— Пойдешь завтра со мной в ресторан? — спросил он буднично.

— Какой? — машинально спросила я.

— Рыбный, на набережной. Не в кофейню же тебя приглашать, и тем более не в кино, там слишком много людей.

Уже через неделю я позволила Кириллу остаться на ночь, а вскоре ввела его в свой круг, познакомила с подругами. Я уже собиралась познакомить его с семьей, но не успела.

После того, как я утопила рыбака, я стала мечтать встретить Кирилла в море и утянуть его на дно. Я бы подплыла к его лодке, высунулась бы из воды в свете луны (на обнаженной груди — блестящие капельки воды), обвила бы руками его шею, прижалась бы губами к губам. А затем опрокинулась бы назад, утягивая его за собой, глубже и глубже, продолжая обвивать руками его шею.

Кирилл отводит глаза, его толкают в спину и теснят нетерпеливые посетители. Я плыву вслед за Кириллом, вверх, вниз, плавный хвост, до самого края аквариума.

После того, как я узнала свою русалочью природу, мы очень сблизились с мамой. Я заглядывала к ней почти каждый день. В выходные мы вместе ходили на пляж позагорать. Вера с нами ходила редко, она-то пользовалась бешенной популярностью у мужчин и всё свободное время пропадала на яхтах, ресторанах и вечеринках.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь топила? — спросила я у мамы как-то невзначай.

Мама привстала, повернула голову в мою сторону и почти свесилась с шезлонга:

— Что-о-о-о? Ты что, утопила кого-то?

— Нет, просто спрашиваю.

— С ума сошла? Никто из нас никого не топит. Надо оставаться людьми.