Русалочья заводь

А дед так и остался жить в этом доме. Он был военным инженером и строил мосты. А после ранения и выхода на пенсию остался здесь и работал на реке обычным бакенщиком. Мама уехала за лучшей долей в город. Появлялась она крайне редко. Я относилась к этому с детской философией и спокойной рассудительностью. И вскоре, мама стала для меня, скорее, каким-то символом, нежели живым человеком. У всех детей должны быть мамы. Ну, вот, пожалуйста, у меня она есть, все, как полагается. И мы остались вдвоем с дедом. И меня это ничуть не огорчало. В этом доме прошло все мое детство.

Мы молча шли вдоль берега реки. Дед смотрел на зарево, которое алело на противоположном берегу, обозначая Город. И вдруг проговорил с улыбкой.

– А ты знаешь, Венька то твой вернулся. Помотался по свету. Говорят, на больших кораблях плавал, по морям-океанам. А вот, гляди ж ты, вернулся сюда. Сейчас он в нашем речном порту работает, баржи водит. Притихший какой-то. То ли жизнь его побила, то ли тоска по родным местам заела.

Радость вспыхнула в моем сердце при упоминании имени друга. А память, стала услужливо рисовать мне картины из моего детства.

Глава 3

Мы сидим на мостках. Солнечные блики, отраженные от речной воды, чуть слепят глаза. Ветерок разговаривает в камышах, как будто, рассказывает сказку. Венька сопит рядом, старательно вырезая из дерева обломанным старым кухонным ножом, выпрошенным у деда Матвея, якобы, для копки червей, маленькую лодочку. Он мне давно обещал. Он смешно раздувает щеки и его уши торчат из-под лохматых, отросших за лето волос.

– Когда я вырасту, я уеду в Город. – Вдруг ни с того ни с сего выдал друг.

Я хлопнула на него глазами.

– А чем тебе здесь не нравится?

Он помотал головой, сокрушаясь по поводу моей дремучести. И даже на время отложил в сторону свою работу.

– Все-таки, бестолковая ты, Варька!! В городе столько всего интересного!!! А здесь что…? Куры по улицам бегают, да собаки брешут. А в городе…!! – И он, захлебываясь от восторга стал мне расписывать чудеса такого далекого и неведомого нам города.

Неделю назад, дед Матвей свозил нас в город, в зоопарк. Вот Венька и впечатлился. Я на секунду задумалась, а потом выдала.

– А я буду бакенщиком, как дед! – Потом, немного подумала, почесала нос и, нерешительно добавила. – А еще, я буду колдуньей. Травы буду всякие собирать и людей лечить.

Друг расхохотался в голос. Я обиженно засопела.

– Так тебе доктором тогда надо, а не колдуньей. Ох, и глупая ты, Варька… Тоже сказанула, колдуньей. – Я хмурилась все больше, грозно сверля его глазами. А он, не замечая моего вида, продолжил. – Счастья ты своего не понимаешь!! Какой из тебя бакенщик?! Туда только мужиков берут, а ты девчонка!! – Он пренебрежительно махнул рукой, как будто, девчонка – это такой зверь невиданный, которому нет места средь остальных нормальных людей.

Губы мои задрожали, а на глаза навернулись слезы. Сверкая глазами, я набросилась на друга:

– Сам ты… девчонка!!! А я все равно, бакенщиком буду!! – Я вскочила на ноги, сердито глянула на Веньку, и припустила к дому, забыв про, выточенный с таким старанием, кораблик.

Время шло. Жизнь сплетала и расплетала свои неведанные узоры, то раскидывая нас в разные стороны, то сближая, чтобы следующим витком, опять растащить, завьюжить, закрутить, как невесомые снежинки по белу свету, наши судьбы.

И вот, я вернулась домой. Оказывается, и Венька тоже. Значит, есть что-то в этом месте притягивающее, заставляющее нас снова и снова возвращаться сюда. Быть может, энергия этого места пролегла через наши сердца? И манит, манит нас своими тихими песнями и волшебными сказками эта река, лес, эти необъятные просторы. И, мы, наконец, за звуками суетливого шумного города, за блеском ярких реклам и праздничных фонарей, наконец-то расслышали этот зов. И нет больше сил ему противиться. Потому что, только здесь к нам в сердца и души приходит успокоение, и светлая печаль, от которой наворачиваются на глаза слезы и одновременно, хочется смеяться, просто так, без особой причины. Просто, потому что ты живешь! И мы, повинуясь какому-то чутью, как раненые звери в свою берлогу, стремимся сюда, чтобы излечить все свои раны и прогнать тревоги.

Я шла рядом с дедом и невольно улыбалась своим мыслям. А дед поглядывал на меня с легкой усмешкой своими мудрыми глазами, как будто, снова читая в моей душе, как в открытой книге.

Ночь ласково шевелила шторы на окне, нашептывая мне сказки. Стало тепло и уютно, как в детстве. И, вопреки всем моим стрессам и переживаниям, я уснула почти мгновенно.

Утро вползало медленно в комнату слабым розовым светом. Я открыла глаза, когда солнце еще не взошло. Предрассветный холодок прокрался под одеяло, заставляя меня окончательно проснуться. Полежала, прислушиваясь к непривычной тишине. Дед тихонько шебуршал в кухне, и по всему дому расползался сладкий запах печеных блинов. После смерти бабушки он открыл в себе еще один талант. Он умел и любил превосходно готовить. А борщ в его исполнении превосходил по своему вкусу все ресторанные шедевры.