Русалочка

А Эдриан еще долго стоял возле окна. Он догадался, что она пошла не на тот берег Он о многом догадывался и раньше, а теперь, когда она сказала, что «все наврала от первого до последнего слова», окончательно понял.

Но зря она корила себя за ложь, ибо для него это было совсем не главным. Главным было теперь другое.

Проведя ладонью по темному стеклу, как будто погладив ее силуэт, двигавшийся к соседней вилле, он почувствовал, как защемило сердце. Сейчас ему захотелось догнать ее, быть с ней всегда-всегда — с ее забавной самоуверенностью и таким детским непобедимым оптимизмом, с этими нелепыми «розыгрышами»… Его повлекла к ней какая-то непреодолимая окрыляющая сила. Он знал: без этой девушки в жизни его будет пусто и гулко, как было пусто и гулко в доме, когда она ушла. Она спасла его сегодня. Она — Русалочка?

Нет, нет! Это красивая, грустная сказка. Адель не такая. Адель красивая, но веселая. Она такая… Эдриан закрыл глаза, вспомнив их ночи, проведенные вместе. Она способна восхищать так, что перехватывает дыхание. Адель.

— Я люблю тебя, Русалочка, — прошептал он, глядя в окно. — Да, черт возьми! Я тебя люблю. И завтра ты об этом наконец-то узнаешь.

10

Но ни завтра, ни послезавтра она не узнала об этом. На следующее утро Адель молча, никому не говоря ни слова, сложила свои немногочисленные вещи вместе с одеждой Эдриана и отбыла на такси в сторону Хельсинки.

От нее на столе в гостиной остались коробка фруктов в шоколаде и записка: «Я уехала путешествовать. Не ищите, желаю счастья всем. Адель».

И когда Шерри, едва пробудившаяся и еще не совсем пришедшая в себя после вчерашнего веселья, увидела этот листок, она просто ничего не поняла. Несколько минут она сосредоточенно смотрела на записку, потом на конфеты. А потом в дверь постучали.

На пороге стоял Эдриан. Собственной персоной.

Шерри тяжко вздохнула. Случись такой визит вчера утром или на несколько дней раньше, может быть, она и прыгнула бы ему на шею, не теряя времени. Но… но сейчас ей оставалось лишь пожать плечами, предвосхищая его вопрос.

— Ее нет. Вот смотрите, что я нашла. — Она протянула листок.

Эдриан прочитал, потом поднял глаза на Шерри.

— Вы знали?

— О чем?

— Обо всем… И о том, что она собирается уехать, тоже.

— Нет. Вчера я догадалась, что вы с ней… знакомы, но она скрывала от нас. Адель — известная оригиналка. Впрочем, наверное, вам это уже удалось понять. — Шерри невесело улыбнулась. — А про ее отъезд… Честно говоря, я бы сама у вас хотела спросить.

— У меня?

— Ну не из-за меня же она уехала, в конце концов! Это вам должно быть известно, куда она исчезла и почему.

Он немного посопел и виновато спросил:

— Вы подруги?

— Надеюсь, что да. Хотя кто знает… Адель — это роза ветров. Никогда не знаешь, в каком направлении она будет двигаться в следующую секунду.

— Спасибо, — сухо сказал Эдриан. — Я могу это взять с собой?

— Конечно.

Адель тем временем двигалась в направлении родного Нью-Йорка. Конечно, она наврала о том, что собирается путешествовать, у нее не было возможности тратить так много денег. Просто она придумала это, чтобы ее не беспокоили и не искали некоторое время. Она даже решила пока не ехать к себе на квартиру, а пожить у отца. Там-то ее точно никто не найдет.

Справившись в аэропорту, как себя чувствует ее багаж, заблудившийся в странах Азии, Адель узнала, что сотрудникам аэропорта, увы, об этом ничего не известно.

— А что, ваш кузен уже уехал? — спросил ее тот самый пожилой усатый финн, который встретился им с Эдрианом, когда они в первый раз приезжали за вещами.

— Какой кузен?

— Ну, ваш кузен. Такой большой, светловолосый… Или он вам не родственник?

— Ах, кузен! — Адель чуть не расхохоталась. — Н-нет, думаю, что он еще пока будет здесь.

— Тогда мы ему и отдадим ваши вещи, если они прилетят. Думаю, что все будет в порядке, мисс. Такое бывает.

— Да уж, — согласилась Адель. — И не такое бывает! Особенно на ваших озерах, населенных русалками.

Тот смотрел на нее, как ей показалось, с пониманием. Может, он тоже верил в мифы и легенды североевропейских стран?

Отец обрадовался ее приезду и, когда услышал, что она собирается немного здесь пожить, с воодушевлением принялся устраивать для нее одну из комнат. С тех пор как мама «ушла» (они никогда не говорили «умерла»), отец переселился в небольшой домик в пригороде Нью-Йорка. Там пять лет назад у него появилась новая семья, но дети от второй жены все тоже были взрослые и разъехались, оставив его и тетю Мадлен — так Адель называла мачеху — вдвоем в просторном домике с прелестным цветочным садом.

Адель была точной копией своей матери, и внешне, и по характеру — задорному и взбалмошному, — но к вящей радости отца, абсолютно не питала пристрастия к алкоголю, так рано погубившему ее мать.

— Я поживу у тебя тут недолго… Пока душа не успокоится. А то что-то не тянет в большие города.

— Устала от Нью-Йорка?

— Да, устала.

Он не знал, что она провела неделю в Европе: они редко общались и почти не обменивались новостями, кроме самых крупных или «анкетных», как выражалась Адель.