Русалочка

Таня замялась, ища поддержки у дружелюбной сестры. Женщина вскинула брови. Она ничего не сказала, но один только взгляд её карие глаз сумел растопить сердце сурового доктора. И Таня подумала, что этих двоих связывают не только служебные отношения.

— Хорошо, сядьте там, — смягчился врач и приступил к осмотру.

Таня взобралась на плоскую, застеленную синим материалом, кушетку. Она огляделась по сторонам, заметив в дальнем углу череду взятых в рамку дипломов и грамот. Стену напротив украшал красочный транспарант. «Правильные стельки — каждому в семье», — гласил оптимистический лозунг. За ним следовала картинка, где под одним одеялом примостилось сразу четыре пары ступней. Разные по размеру, они принадлежали, соответственно, взрослым и детям. Такая идиллия раздражала! И Таня подумала, что автор плаката явно переоценивал роль правильных стелек в жизни отдельно взятой семьи.

Раздался болезненный вскрик, и устрашающий голос врача вывел её из раздумий.

— Вы с ума сошли? — он буквально кричал, глядя на мать. Та усердно пыхтела, пакуя обратно распухшую от долгих мучений ступню. — Чего вы ждали? Пока само пройдёт?

— Так оно улучшается! — ответила мама в своё оправдание.

Однако же, сей аргумент ничуть не убавил врачебного энтузиазма.

— То есть, до этого было ещё хуже? — глаза доктора округлились. И даже мешки под глазами разгладились от удивления.

— Ну да, — утвердительно закивала мама, не чувствуя подоплёки.

— Идёмте в процедурную! — врач поднялся со стула. Вслед за ним вскочила и Таня. — Вам нельзя! — отрезал доктор.

Он подошёл к узкой двери, за которой скрывалась стерильная комната. И придержал её, ожидая, пока пациентка протиснется внутрь. Голос его продолжал недовольно вещать изнутри. А Таня, в попытке отвлечься, достала свой телефон. Лишённый звука, он беспомощно сигнализировал индикатором. Открыв сообщение, она с трудом сдержала смешок.

«Подлинней и потоньше, или потолще и покороче?», — вопрошало оно.

«Смотря, о чём идёт речь?», — ответила Таня. Ответ не заставил себя долго ждать.

«Сосиски, или сардельки?», — перефразировал Димка и вдогонку прислал удивлённое: «А ты что подумала?».

Их отношения двигались медленно, но неуклонно. Куда? Таня старалась не думать об этом. С каждым днём, с каждым словом, ей хотелось всё больше. Он заставлял её улыбаться! И даже Инка заметила, что с недавних пор глаза её стали светиться особенным блеском. С того вечера Димка молчал о случившемся! Они оба как будто забыли. Но это общее воспоминание сблизило их ещё больше. Теперь он мог взять её за руку, а она прижималась к нему, сидя сзади. Но никто из двоих не решался нарушить границы их дружбы.

— Это что ж за грабёж? — мамин голос, опережая её саму, ворвался в пустующий кабинет. Вслед за ним появилась и мама. — Как у вас только совести хватает называть такие цифры? — она потрясла перед носом врача какой-то брошюрой.

Таня испуганно слезла с кушетки:

— Мам, что случилось?

Доктор, взглянув на неё, прокричал:

— Образумьте свою мать! Ей нужна операция! Медлить нельзя!

Голос его прогремел, отражаясь от стен. Медсестра, зачарованно глядя на своего «предводителя», притихла в углу.

— У них операция сто́ит, как моя годовая зарплата! — воскликнула мама, — Мне чем детей кормить? Рецептами вашими?

Она уронила брошюру на стул и направилась к двери:

— Идём.

Доктор остался стоять, потрясённый таким вопиющим бойкотом.

— Наша клиника располагает новейшими методами лечения, и предлагает пациентам полный курс реабилитации, — скороговоркой продолжил он вслед. — Вы не понимаете, как сильно рискуете!

Но мама решительно дёрнула дверь на себя. И Таня, краснея, схватила с кушетки её мешковатую сумку.

— Простите, пожалуйста, — виновато сказала она. Извиняться за маму было ей не впервой! Будь они в автобусной давке, или в очереди за свежими морепродуктами, но мать всегда умудрялась ввязаться в скандал. Не в силах скрывать свою неприязнь к окружающим.

Врач устало вздохнул.

— Как ваше имя? — обратился он к Тане.

Она обернулась:

— Татьяна.

Мужчина, сменив гнев на милость, приблизился к ней.

— Татьяна, ваш долг убедить мать в необходимости хирургического вмешательства, — его тон приобрёл доверительность, — И как можно скорее! Иначе последствия будут необратимыми.

Таня кивнула. Она посмотрела в его глаза, окружённые тёмным контуром. И обнаружила в них неподдельный испуг.

— Х-хорошо, я попробую, — проговорила она, зная заранее, что словесные методы в этот раз не помогут.

Глава 17

Таня понятия не имела, как атмосферно на пляже после заката. Обычно она успевала уехать отсюда ещё до наступления темноты. Димка разжёг костёр. Не с первого раза, но всё-таки! Огонь облизывал вигвам из поломанных веток. Всполохи света плясали на серых камнях, образуя подобие круга. И от яркости пламени темнота вокруг казалась кромешной.

— Нанизывай! — Димка выдал ей сосиску и персональный шампур.

Таня взглянула на «инвентарь»:

— А можно я так съем?

Он посмотрел на неё осуждающе:

— Нельзя! — произнёс, и одним решительным движением насадил свою сардельку на острие.

— А почему у меня какая-то сосиска? — скривилась Таня.