Дальше на север с широты губы Безымянной береговой пейзаж решительно изменился — на берегу высились уже настоящие горы, пестрые от многочисленных снежников, а прибрежная равнина занимала совсем немного места в виде узкой полосы между морем и горами. Следующая остановка судна должна была состояться в Поморской губе Маточкина Шара, где располагалось очередное ненецкое становище, в то время наиболее северное на Новой Земле. Самые нетерпеливые старательно выискивали в сложных очертаниях побережья долгожданный вход в пролив, но это был напрасный труд — в свое время его не обнаружили ни голландцы с корабля Виллема Баренца, ни Литке в своих первых плаваниях два века спустя. Сложные очертания берега и коленчатые изгибы пролива, проектируясь на дальние горные массивы, нередко сбивали с толку даже опытных мореходов. Иные из них (например, экипаж шхуны «Енисей» под командой лейтенанта Кротова в 1832 году) за неумение ориентироваться в очертаниях берега поплатились собственной жизнью.
Наконец устье Маточкина Шара открывается в панораме окрестных гор, высота которых возрастает в глубь Новой Земли, тогда как ширина пролива остается почти неизменной. Само становище укрыто за мысом Маточкин в устье одноименной речки. Среди ненецких чумов выделяются дома солидной постройки, оставшиеся после зимовок Носилова и Борисова. С грохотом уходит на дно якорь, которому с берега нестройно салютуют ружейными выстрелами. На календаре 16 июля 1907 года…
Молчанов прямо указал, что «здесь сошел с парохода и студент Парижского университета В. А. Русанов, наметивший себе местом геологических исследований берега Маточкина Шара. Решено было отправиться в поездку по Шару вместе» (1908, с. 15). По поводу этих работ в своих воспоминаниях много лет спустя новоземельский ненец Тыко (Илья) Вылка, которому через два года было суждено стать ближайшим помощником исследователя, вспоминал так: «Русанов с Молчановым ходили по проливу Маточкин Шар на Карскую сторону. Проводником у них был Ефим Хатанзей» (Казаков, 1983, с. 157). Видимо, сам Русанов в выборе района исследований последовал совету Норденшельда, который утверждал по собственному опыту, полученному в береговых экскурсиях, что «более обстоятельное геологическое изучение Новой Земли, необходимо начать с означенного пролива… так как единственно в этих местах представляется возможность получить полную профиль страны от востока к западу» (1880, с. 22), то есть поперек архипелага.
Несколько дней, как это бывает обычно, ушло на разборку имущества и его подготовку к плаванию по проливу в ненецком карбасе. Тем не менее успели провести несколько коротких экскурсий вплоть до реки Песчанки, пытаясь уяснить местную специфику пополам с экзотикой, но эти первые маршруты не привели к каким-либо существенным открытиям.
«21-го утром, — сообщает в своем отчете Молчанов, — отправились по Шару на восток на нанятом карбасе с проводником Ефимом Хатанзеем. Во время поездки погода была довольно ясная, дождь шел сравнительно редко; почти каждый день был сильный восточный ветер… Делались остановки на несколько дней у реки Гусиной, против ледника Третьякова, близ устья речки Бычковой и, наконец, у Переузья, самого узкого места пролива, верстах в 30 (в 40 километрах от мыса Выходного. — В. К.) от Карского моря. Дальше ехать не было возможности. Льдины, подгоняемые постоянным восточным ветром, совершенно заполнили Шар к востоку от Переузья» (1908, с. 15–16).
На протяжении трех последующих недель вплоть до середины августа были обследованы четыре района примерно до середины пролива. Чтобы «привязать» их к современной карте (это основа полевых экспедиционных работ), приходится обратиться к работе Русанова, опубликованной, когда надежды на его возвращение не осталось, в 1921 году преподавателем Сорбонны, географом по специальности, профессором Вэленом в «Ежегодном географическом обозрении» (том XI, выпуск 6). Несмотря на допущенную в этой работе топонимическую путаницу, она позволяет наполнить маршрутные описания Молчанова реальным научным содержанием.