Русанов

Письмо отчиму сугубо мужское (с сомнениями покончено, информация чисто деловая, ни намека на эмоции). В письме матери он ни разу не упоминает о своих планах по поводу обхода Северного острова, чтобы не давать повода для лишней тревоги. Письмо характерно и тем, что вскрывает деловые связи Русанова в самом широком диапазоне — от «самоеда» Вылки и до коронованных особ (принц Альберт Монакский был профессиональным океанографом и поделился с Русановым аппаратурой, освободившейся после рейса к Шпицбергену), не говоря о начальнике Главного гидрографического управления Андрее Ипполитовиче Вилькицком [1], с которым он нашел общий язык на почве общих интересов в Арктике, хотя и с помощью губернатора. Очевидно, здесь следует подробнее остановиться на личности капитана «Дмитрия Солунского» Г. И. Поспелова, о котором среди его подчиненных еще со времен Мурманской научно-промысловой экспедиции остались самые лучшие воспоминания: «Поразительно скромный, мягкий и очень симпатичный человек… Григорий Иванович никогда не кричал и очень редко повышал голос при обращении с матросами. Всегда ровный и спокойный, он также спокойно встречал и опасность» (Ягодовский, 1914, с. 110). Судя по последним словам, это была самая подходящая кандидатура для предстоящего плавания.

25 июля дела на берегу завершены, якорь поднят, деловито застучал мотор и за кормой обозначился пока нерешительный плеск кильватерной струи — вперед, вниз по Маймаксе (одной из проток двинской дельты) и дальше знакомым Березовским устьем мимо острова Мудьюга в просторы полярных морей… К черту сомнения!.. Как предупреждение уже в Горле Белого моря вблизи устья Поноя увидали выброшенный на берег большой барк с неубранными парусами, плескавшими на свежем ветру. На подходах к Канину Носу встретили массу бревен, видимо, сброшенных с аварийного судна, на которых отдыхали чайки и глупыши, да дымящие вдали иностранные рыболовецкие тральщики. Позднее стали появляться киты, порой вблизи самого борта. Вскоре ярко-синяя вода Гольфстрима сменилась бирюзовой с зеленоватым оттенком из Карского моря — признак приближения к берегам Новой Земли. Только 20 июля в тумане по правому борту обозначились снежные пятна — признак гор севернее губы Безымянной, но сам вход в Маточкин Шар вахтенные опознали по характерной каменной пирамиде — навигационному знаку, установленному командой крейсера 2-го ранга «Наездник» еще в 1895 году: обычные события на переходе морем, предшествующие главному — началу экспедиционных работ.

В Поморском приняли на борт Илью Вылку и оставленный в прошлом году груз продовольствия (сухари, рис, гороховую муку, клюквенный экстракт и экзотическую тапиоку), который пригодился в предстоящем плавании, внеся определенное разнообразие в питание участников. У ненцев закупили также оленьи шкуры вместо матрацев на постели, непромокаемые сапоги из тюленьего меха и сотню крупных яиц кайры для камбуза. В час ночи 21 июля тронулись в Крестовую губу. Впервые из-за облаков и тумана на небосводе показалось солнце. После полудня судно оказалось в устье Крестовой губы, где долго пришлось лавировать против встречного ветра — стока, который на исходе сил все же пытался не пропустить «Солунского» к новому становищу. Наконец бросили якорь у новостройки — становище называлось Ольгинским, в честь великой княжны Ольги Николаевны. Пока выгружали привезенный лес, сверили хронометры. Русанов посетил свеженькую «с иголочки» метеостанцию. Однако отсутствие постоянного метеонаблюдателя вызвало у Русанова определенный скепсис в отношении ожидаемых результатов, в чем, забегая наперед, он оказался прав. К сожалению, в Ольгинском отсутствовал Н. В. Пинегин — в противном случае мы бы узнали, как прошла встреча двух выдающихся русских полярников и их впечатление друг от друга, тем более что в своих воспоминаниях они не уделили этому ни строчки. Зато о встрече с Седовым позже вспоминал Вылка: «О Георгии Яковливиче тоже знаю. Видел его с Русановым, пили чай и беседовали о своих поездках. Он предлагал мне ехать с ним в экспедицию. Владимир Русанов задел мою ногу ногой. Я разом понял он не желает с ним ехать.

Когда вышли с палатки Седова, Русанов сказал — тебе не следует с ним ехать, у него военная дисциплина, строгая. Мы всегда должны вместе работать»… (Арх. обл. архив. Фонд 5661. Оп. 2. Ед. хр. 79). Здесь же участники плавания узнали о гибели от цинги промышленников в заливе Мелкий (где в прошлом году побывали Крамер и Быков), нанятых на зимовку Масленниковым и не вынесших ее тягот. Арктика еще раз напомнила, что мелочей не прощает в большом и малом.