Руслик и Суслик

- Ничего. Если бы я был женщиной, я, наверное, оставил бы ребенка от любимого человека... Но я тебя не виню. В двадцать шесть оставаться с ребенком на руках...

- Да, с ребенком и без бабушек и дедушек... В общем, я сделала аборт и в то же день уехала, куда глаза глядят. В конце концов, устроилась учительницей младших классов в одном таежном городке. Через неделю дали комнату в семейном общежитии, и мне надо было подписать бумаги у одного большого человека. На работе он бывал редко, и я поехала к нему. Там и познакомилась с Глебом, его сыном. Поговорили с полчаса...

- В его комнате? - насупился Чернов. Он ревновал.

- Нет, в гостиной. Когда я собралась уходить, Глеб пригласил меня в молодежное кафе.

- Вот так? И ты согласилась?

- Да. А что тут такого? В городе я никого не знала, одна-одинешенька, а он был такой настырный...

- Настырный...

- Я знаю, о чем ты подумал. Что он затащил меня в постель.

- Я бы постарался...

- Не было этого. И не надейся.

- Не было, так не было. Ну а как вы дошли до венца?

- Глеб учился в Новосибирске. После нашего знакомства учебу забросил, стал приезжать каждую неделю. И однажды мне позвонила его мать. И сказала, плачущим голосом: "Нам с тобой надо что-то делать, чтобы он... чтобы он мог нормально учиться". И пригласила меня в гости. Вечером приехал Глеб. Он собрал всех в гостиной и сделал мне предложение. Я вспомнила Бориса... Вспомнила, как он просил моей руки, как рассыпал передо мной охапку огромных красных тюльпанов, вспомнила и... и покачала головой. Однако Глеб продолжал настаивать, хватал за руки, и я, в конце концов, согласилась...

- Пожалела? Точно так же, как Черную Маску?

- Да, наверное.

- Пожалела и прожила в нелюбви пятнадцать лет... И он жил с тобой пятнадцать лет, жил, зная, что ты не любишь. Это такая мука, жить с человеком, который не любит.

- Я же говорила, что после смерти Бориса, я как бы выгорела изнутри. Говорила, поступала автоматически... А он так просил... На коленях умолял.

- Все это понятно, но объясни, как ты могла упрекать Глеба в невнимательности, в отсутствие любовного пыла, в скупости и прочее? Ты говоришь человеку, человеку, с которым спишь, говоришь, повторяешь, что не любишь и требуешь от него участия, нежности, ласки? Денег на дорогие шмотки, наконец? О, господи, как я его понимаю!

- Все люди требуют от других то, что сами дать не могут...

- Послушай, ты ведь не только не любила Глеба, ты ведь ненавидела его? - не мог Чернов остановиться, невзирая на неприязнь, засветившуюся в глазах Ксении. - Ты ведь не раз подчеркивала, что испытываешь определенные негативные чувства к старшему сыну, сыну, внешне и внутренне похожему на мужа?

- Да, он такой же, как отец... Ведет себя так же, думает так же. И смотрит исподлобья, как он. Мне иногда кажется, что в нем сидит Глеб... Его дух, его ненависть ко мне...

- Понимаю... Значит, ты чувствуешь вину...

- Ты ничего не знаешь! - выпрямившись, засверкала глазами Ксения. - Он был дурак, понимаешь, дурак! Ты не знаешь, как он мучил меня своей ревностью! Однажды улетел в Ленинград по своим делам. А утром следующего дня открывается дверь, он влетает и наотмашь бьет меня по лицу. Оказывается, он звонил из Питера матери, и та сказала, что... что Андрей, его брат, ночевал у меня...

- Он тебя бил!? - расстроился Чернов.

- Нет. В тот день он распустил руки первый и последний раз...

- Остудила, небось, чугунной сковородой?

- Нет, просто сказала, что если он меня ударит еще хотя бы раз, то я заберу детей и уйду. Он поверил.

- А ты... ты в самом деле спала с Андреем?

- И ты туда же!

Они помолчали, глядя в стол. Когда пауза стала неприлично емкой, Чернов придумал спросить:

- Слушай, ты привела достаточно пошлый пример ревности. Но почему ты его назвала дураком? Да еще так убежденно?

- Дурак, он и есть дурак, - поморщилась Ксения.

- Извини, я тоже ревнивый, значит, и я - дурак?

- Ты ничего не знаешь...

- Чего я не знаю?

- Ну, вот, например, когда к нам приходили гости, хоть его отец, он залазил в ванну мыться и сидел там, пока все не уходили... Два, три часа сидел, плескался.

- Вот это фишка по теме. Очень похоже на шизофрению. Шизофреники любят замыкаться. В ванных комнатах, в шкафах, под кроватями. Еще один примерчик, пожалуйста.

- Однажды к нам должен был прийти риэлтер, - улыбнулась чему-то Ксения. - Мы хотели поменять квартиру на большую. И, вообрази, перед его приходом Глеб мне сказал, совершенно серьезно сказал...

Женщина замолкла в нерешительности.

- Что сказал?

- "Залезу-ка я в шкаф, посмотрю, послушаю". Он был уверен, что риэлтер, увидев, что в доме больше никого нет, примется меня окучивать. И я, не смогу ему отказать, даже в присутствие мужа.

- Клинический случай... И что, залез он в шкаф?

- Залез и сидел в нем целый час. Представляешь, что со мной все это время творилось?

- Клинический случай шизопаранойи. В психиатрии все это называется синдромом Отелло. Есть еще что-нибудь для букета? То есть для истории болезни?