Русофобия

Советский проект не требовал культурной ассимиляции народов. Это в США господствовала методология плавильного тигля. Как пишет С. Хантингтон, британские переселенцы в Америку устраивали настоящие этнические чистки индейцев и проповедовали расовую теорию (согласно которой их раса наивысшая, а остальные – недочеловеки). Позднее проживающие в США этнические меньшинства стали «американцами по принуждению», вынужденными приспосабливаться к англо-протестантской культуре, так как американизация непрерывно оказывала на них психическое воздействие, и от иммигрантов ожидали отказа от привычных для них ценностей и согласия на ассимиляцию в существующую культуру[127]. Советский проект, в отличие от американского, не предполагал создание плавильного тигля, соединявшего многочисленных принадлежащих к разным национальностям иммигрантов в новую искусственную нацию с одновременным истреблением и порабощением других народов. Он был основан не столько на русскости, сколько на интернационализме. Само это понятие указывает на принятие концепции множественности равноправных национальностей. При этом русская культура выступала неким ядром, связующим звеном, «смысловым и организующим стержнем всей многонациональной советской культуры, осуществлявшей в известном смысле опыт глобализации на шестой части мировой суши»[128]. Как отмечает И. В. Кондаков, советская культура может и должна рассматриваться в качестве:

1) конгломерата культур, обладающих специфическим советским менталитетом;

2) локального сообщества гетерогенных культур, объединенных общностью отношений к мировому сообществу и единой международной цивилизационной миссией;

3) прообраза глобального единства народов и их культур в качестве единой мировой цивилизации.

Зачастую в России люди, относящиеся к «национальным меньшинствам», самостоятельно идентифицировали себя в качестве русских, а русскую историю и культуру принимали за свою. Русские же не посягали на гегемонию внутри советского проекта, не ущемляли быт и культуру других народов, а даже заимствовали инонациональные культурные особенности (например, кухню). Главным критерием оценки человека выступала не национальность, а его собственно человеческие и профессиональные качества. Происходило межнациональное культурное обогащение. Пролетарский интернационализм при сохранении национальных сущностных особенностей и межнациональных различий позволял народам дружить, а не враждовать. Он выступал как некая сверхсущность, возвышавшаяся над сущностью национальной. Для многих малых и больших народов русская культура и язык вместо барьера стали условием их этнического развития.

Административное включение народа и его территории в Союз не сопровождалось нападками на национальное самосознание. Национальные сознания не восхвалялись, не подавлялись и не вытеснялись, а пробуждались и формировались, сосуществовали вместе с тем, что именовалось как «советское»; так сохранялось сочетание разнообразия и единства. Поддерживался баланс между инкорпорацией народов в единую систему и сохранением различий между ними. Национальное самосознание проявляло себя, но оно не доходило до национализма, а вполне сожительствовало с самосознанием полинационального единства. Интернациональное пролетарское сознание (советская идентичность) доминировало над национальным сознанием, поэтому представители разных национальностей чувствовали себя как грузинами, армянами и т. д., так и советскими людьми.

Выходцы из различных народов соединялись благодаря наднациональной сверхсущности; при сохранении своей самобытности шли по отношению друг к другу на компромиссы, а в большей степени на сотрудничество. Коллективная идентичность (наднациональная сверх-сущность) советского общества выходила за границы республик, объединяла республики и народы, и каждый называл себя советским человеком, не забывая при этом о своей национальности.

В результате в СССР был создан особый тип сверхсложного межнационального общежития, сформировался большой многонациональный народ со своей ментальностью и социокультурной спецификой, объединенный общими мировоззрением, территорией, хозяйством, армией, государственностью, историей и миром символов. Воплощенная в реальность идеологема дружбы народов, индустриализация и глобальный советский футурологический проект просто не давали возможности для проявления национализма. «Советскость», возможность построения будущего своими руками и мечта о социальном прогрессе в сознании людей занимали больше места, чем национальная идентичность. СМИ, задавая общую идеологию, являлись дополнительным инструментом объединения людей.