Русофобия. История изобретения страха

Русский журнал «Отечественные записки», рассуждая о феномене популярности идей Духинского и его самого во Франции, отмечал, что он просто дурачил французскую публику «неисповедимой абракадаброй», абсолютно ненаучными идеями, однако в эти ничем не подкреплённые утверждения французские интеллектуалы, профессора, академики, сенаторы с готовностью верили. Как отмечалось в журнале, «пусть это будет правда, тем хуже для Духинского, что он позволил себе перед такой высокой аудиторией блистать сведениями, почерпнутыми почти единственно и исключительно из своего собственного невежественного измышления…»[1260]

Французские подражатели Духинского: Элиас Реньо, Анри Мартен, Казимир Делямар

Не выдерживавшие научной критики тексты Духинского были с энтузиазмом восприняты не только польской эмиграцией, мечтавшей о восстановлении «Великой Польши от моря до моря», но и французскими учёными, политиками и даже крупными предпринимателями, такими как, например, Э. Реньо, А. Мартен, К. Делямар.

Историк и чиновник Элиас Реньо (1801–1868) после революции 1848 года был директором канцелярии министерства внутренних дел, потом занимал тот же пост в министерстве финансов. Написал ряд работ по новой истории Европы. Но нас интересуют его труды о Польше и текущей политике. В 1862 году была опубликована его работа «Польская Одиссея», посвящённая польской эмиграции, а спустя год вышла книга «Европейский вопрос»[1261].

В работе «Европейский вопрос» будущее Европы Реньо рассматривает в связи с польской проблемой. Как и Духинский, он выступает с идеей федерализации Европы и определяет её границы. Создание единой Европы имеет чёткую цель: вытеснить Россию за пределы Европы и лишить её земель, которые, по его мнению, принадлежат ей незаконно. В обращении к читателю, датированном 1 августа 1863 года, границы Европы он определяет следующим образом. Географическая граница проходит по Днепру. В этнографическом плане славянские народы, занимающие эти территории, являются частью индоевропейской семьи, однако «московиты не являются славянами и принадлежат к азиатскому миру как по своему происхождению, так и по частным характерным чертам своей цивилизации». Наконец, он апеллирует к истории, подчёркивая, что федерация — это французская национальная традиция, и отмечает, что ещё король Генрих IV, «когда он готовил проект европейской федерации, фиксировал её границы по бассейну Днепра, однозначно исключая московитов из Европы и относя их к Азии»[1262]. По мысли историка, европейцы должны взять за основу проект Генриха IV, но направить его уже не против империи Габсбургов, а против России: «Речь идёт просто об изменении объекта»[1263].

В предисловии своей книги он приводит следующие слова князя Ш.-М. Талейрана, относящиеся к эпохе Венского конгресса: «Самым европейским вопросом является польский вопрос». И тут же цитирует выдержку из составленной в то же время «Записки» российского дипломата корсиканского происхождения Шарля-Андре Поццо ди Борго императору Александру I: «Разрушение Польши как нации наполняет почти всю современную историю России». В этих двух высказываниях, по словам Реньо, заключаются «два подхода к решению польской проблемы, представленные двумя выдающимися людьми эпохи». Суть подходов он определяет так: «Безопасность Европы требует независимости Польши; существование Российской империи требует угнетения Польши. Другими словами, Польша в руках московитов — это расчленение Европы; свободная Польша — это уничтожение дипломатической России, России Петра I, Екатерины и Николая» [1264]. Реньо приводит цитату Поццо ди Борго, но совершенно вырывает её из контекста. Речь идёт о «Записке» Поццо ди Борго, предназначенной для императора Александра I. Александр, как известно, был активным сторонником предоставления Польше широкой автономии и конституции, и именно Поццо ди Борго император поручил составить проект конституции. Однако дипломат подготовил документ, в котором выразил несогласие со взглядами императора, подчёркивая, что предоставление Польше широкой автономии и конституции в будущем чревато для России серьёзными проблемами, поскольку поляки не оценят этих благодеяний, а, напротив, затаят на Россию злобу[1265]. Как видим, ни о каком уничтожении Польши речи не велось, тем более что император Александр Павлович, вопреки предостережениям Поццо ди Борго, предоставил Царству Польскому автономию и конституцию. Но Реньо всё равно сохраняет за Россией популярный в Европе образ душительницы Польши.

Современные границы Европы Реньо определяет таким образом: независимость Польши с границами до Днепра и её включение в европейскую федерацию; освобождение Финляндии, балтийских провинций и Бессарабии от власти России; новое международное европейское право, основанное на федеративном принципе. Для достижения этой цели, подчёркивает Реньо, Европа пойдёт на любые жертвы[1266].