Русофобия. История изобретения страха

На описание Герберштейна будут ссылаться практически все последующие рассказчики. В сочинениях о России постоянно будут встречаться основные тезисы, сформулированные австрийским дипломатом. Его работа считалась чуть ли не обязательной для всех, изучавших Россию или путешествовавших по ней. Уже упомянутый Турбервилль, завершая свой поэтический памфлет «Паркеру», наставлял:

«…если ты хочешь узнать русских,

Обратись к книге Сигизмунда, которая скажет всю правду,

Поскольку он долго жил посланником к этому королю, Посланный Поляком, он даёт во всех отношениях правдивый рассказ»[366].

Идеи, сходные с теми, которые излагал на страницах своей книги Сигизмунд Герберштейн, развивал и французский путешественник капитан Жак Маржерет (ок. 1565–1619). Он дважды оказался в России: в 1600–1606 годах официально служил в качестве наёмника при Борисе Годунове и Лжедмитрии, а в 1609–1611 годах воевал в армии Речи Посполитой уже против России[367]. Он писал в своих записках: «Хотя съестных припасов там много и они дёшевы, простой народ довольствуется весьма малым, поскольку они не могли бы иначе обеспечить себя, не имея никаких промыслов и будучи очень ленивыми, так они не расположены к труду[368], но столь расположены к пьянству, что более невозможно. Когда они отдыхают, то их выпивка в основном состоит из водки и медона, который делают из мёда, добываемого ими без труда и в изобилии, как можно судить по большому количеству воска, ежегодно вывозимого из страны. У них есть также брага и прочая дешёвая выпивка. Этому пороку пьянства без меры предаются все, как мужчины, так и женщины, девушки и дети; священники не меньше, а то и больше, чем другие»[369]. Кроме того, Маржерет подчёркивал крайнее невежество народа, в том числе в вопросах веры: «…невежество среди народа таково, что и треть не знает, что такое Отче наш или Символ веры. Словом, можно сказать, что невежество — мать их благочестия. Они ненавидят учение и, в особенности, латинский язык. У них нет ни одной школы, ни университета»[370].

Идеи Герберштейна оказали большое влияние на восприятие России немецким путешественником и дипломатом Адамом Олеарием (1599–1671). Он неоднократно бывал в нашей стране (в 1634,1636 и 1643 годах) в составе голштинских посольств, о чём написал обстоятельную работу. Олеарий часто ссылается на труд Герберштейна и однозначно относит русских к варварам[371]: «Когда наблюдаешь русских в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни, то их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам»[372]. «Русские вовсе не любят свободных искусств и высоких наук и не имеют никакой охоты заниматься ими <…> Поэтому они остаются невеждами и грубыми людьми»[373]. При этом русские, по словам путешественника, «отличаются смышлёностью и хитростью, но пользуются они умом своим не для того, чтобы стремиться к добродетели и похвальной жизни, но чтобы искать выгод и пользы и угождать страстям своим»[374]. О нравственной чистоте русских говорить не приходится: они «так преданы плотским удовольствиям и разврату, что некоторые оскверняются гнусным пороком, именуемым у нас содомиею»[375]. «К подобной распутной наглости, — продолжает Олеарий, — побуждает их сильно и праздность; ежедневно многие сотни их можно видеть стоящими праздно или гуляющими на рынке или в Кремле. Ведь и пьянству они преданы более, чем какой-либо народ в мире»[376]. По словам путешественника, «порок пьянства так распространён у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых, что, если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того всё это обыденно»[377]. Тема повального пьянства русских очень занимает Олеария, и он уделяет ей много страниц своей книги. А вдоволь насладившись описанием русского пьянства, Олеарий делает вывод о том, что русские — это рабы, рождённые для рабства: «Подобно тому, как русские по природе жестокосердны и как бы рождены для рабства, их и приходится держать постоянно под жестоким и суровым ярмом и принуждением и постоянно понуждать к работе, прибегая к побоям и бичам. Никакого недовольства они при этом не выказывают, так как положение их требует подобного с ними обхождения, и они к нему привыкли»[378]. Главный же вывод Олеария таков: «Рабами и крепостными являются все они <…> все подданные высокого и низкого звания называются и должны считаться царскими „холопами", то есть рабами и крепостными…»[379]