Русская Америка: Открыть и продать!

А тут за неслыханное национальное унижение — да не разовое, а вечное! — Россия с трудом получила 7 миллионов! Зато влиятельный вашингтонский адвокат, бывший министр финансов Р. Дж. Уокер в июле 1868 года назвал покупку Русской Америки «величайшим актом» администрации Джонсона — Сьюарда. Он писал Сьюарду: «Театром наших величайших триумфов призван стать Тихий океан, где у нас скоро не будет ни одного грозного европейского соперника. Конечным итогом станет политический и коммерческий контроль над миром».

Такие вот «изоляционистские» и одновременно «дружественные России» мысли и чувства.:.

И этот Уокер был в то же время адвокатом русской миссии в Вашингтоне и «помогал» Стеклю (за 26 тысяч долларов золотом) «уговаривать» сенаторов «согласиться» на покупку.

Вот так!

Между прочим, о компенсациях и вознаграждениях… На донесении Стекля от 7 (19) апреля Александр собственноручно написал: «За все, что он сделал, он заслужил особое «спасибо» с моей стороны».

И лучший друг Ротшильдов и Штиглица, министр финансов Рейтерн выделил из казны — для вознаграждения Стекля и Бодиско — ни много и ни мало, а ровно 30 тысяч рублей!

Вот хоть режь меня, уважаемый читатель, а я уверен, что цифра зта была взята им намеренно — как символическая. Он бы, конечно, с большей охотой санкционировал выплату прямо 30 сребреников, но эта валюта имела хождение лишь в библейские времена.

Стекля, надо полагать, не обидела и другая сторона, да и сам он в процессе выплат по покупке руки как-то «погрел». Однако барон был «обижен» — тем более что на лично его долю пришлось только 25 тысяч (5 получил Бодиско). Но ведь и Иуд тут было, похоже, двое — посланник и секретарь миссии.

ВСКОРЕ «акт купли-продажи» был «ратификован» Александром — за себя, а также «за… наследников и преемников».

Как свидетельствовала запись на оригинале договора, «императорская ратификация» была дана «мая 3 дня в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот шестьдесят седьмое, царствования же нашего в тринадцатое»…

И так часто тут затесывается в дело эта символическая чертова дюжина, что задумываешься: может, они, эти кое-кто, специально все именно к тринадцатому году царствования и приурочили?

Черт их знает…

Тем более что только черт это и знает!

Официально Русская Америка была теперь куплена и продана, хотя церемония передачи произошла лишь осенью 1867 года. Но даже к этой осени расходы американского бюджета на «русскую» покупку еще не утвердила палата представителей.

А весной этого года царь — веселящийся то и дело до легкомысленных слез, принял приглашение Наполеона III посетить Парижскую выставку и двинулся туда вместе с семейством и свитой (прибыток с продажи есть, можно и погулять!).

Еще не доезжая до Парижа, Александр телеграфировал в русское посольство приказ: заказать для него ложу в «Варьете», где шла оперетка «Дюшесс де Герольштейн» — даром что в ней в неприличном виде была представлена Екатерина Великая.

В «Варьете» отправились сразу после обеда у французского императора…

Была там, к слову, и старшая дочь Николая Первого, сорокавосьмилетняя великая княжна Мария Николаевна — президент Академии художеств. И ее подруга, Мария Васильевна Воронцова (урожденная Трубецкая), говорила ей: «Маша, как тебе не стыдно, ведь она — великая государыня!»

Сказать же Александру, что некрасиво посещать парижский балаган, где даже в момент приезда русского царя дают антирусскую оперетку, позорящую его прабабку, никто, естественно, не мог.

А сам он этого не понимал.

Не понимал!!!

Понимаешь, уважаемый мой читатель, не по-ни-мал…

Так болела ли у него душа за какую-то там далекую, в глаза никогда им не виданную Русскую Америку?

Глава 10 После продажи…

ТЕЛЕГРАФНОЕ сообщение Ассошиэйтед Пресс от 31 марта о покупке Соединенными Штатами Русской Америки ошеломило и американцев и русских (всех остальных, и особенно — англичан, впрочем, тоже).

Но если янки были ошеломлены радостно, то русские хотя тоже не верили своим глазам, читая это сообщение, но не верили потому, что это просто в голове не укладывалось — не то что в сердце!

Газета издателя «Отечественных записок» Андрея Александровича Краевского «Голос» даже через несколько дней после получения сообщения из Вашингтона в номере от 23 марта (4 апреля) называла его «невероятным слухом» и «злой шуткой над легковерием общества».