Русская Америка: открыть и продать!

Звонкая монета явилась повсюду в обороте, земледельцы даже нуждались в ассигнациях; в московских же рядах видны были груды золота; фабрики суконные до того возвысились, что китайцы не отказывались брать русское сукно, и кяхтинские торговцы могли обходиться без выписки иностранных сукон. Ситцы и нанка стали не уступать отделкою уже английским; сахар, фарфор, бронза, бумага, сургуч доведены едва ли не до совершенства. Шляпы давно уже стали требовать даже за границу. При таком усовершенствовании русских фабрик в Англии едва ли не доходили до возмущения от того, что рабочему народу нечего делать».

Читаешь и глазам своим не веришь! Ну, знал, ну, понимал, что континентальная блокада дала мощный толчок промышленному развитию Европейского континента, но узнать, что такой же эффект она имела и в России!

Эх, господа историки!

Неоднозначной была ситуация, но еще более неоднозначной была натура того, от кого в этой ситуации зависело очень многое, если — не почти все...

ВОТ ЕЩЕ кое-что к вопросу о положении России до 1812 года... А также — к вопросу о необходимости внешних долгов, о якобы трудностях в экономике и в финансах Российской империи, на расписывание которых историки тоже горазды...

В апреле 1810 года придворные банкиры братья Петр и Андрей Ивановичи Северины составили записку «Некоторые соображения о необходимости запрещения ряда ввозимых в Россию товаров как средства улучшения ее торгового баланса, а следовательно, и состояния ее финансов».

Что интересно... «Историки от ЦК КПСС» опубликовать-то ее опубликовали — в 1967 году в многотомном издании «Внешняя политика России XIX и начале XX века», но без каких-либо указаний на то, куда записка была подана и какова была конкретно ее судьба...

К кому адресовались братья не знаю и я... Могу лишь сообщить, что братья Северины входили к контору придворных банкиров в последний период ее существования, что старший брат Петр скончался в 1828 году почти шестидесяти лет отроду, а брат Андрей был в двадцатые годы одним из директоров РАК.

Но можно предполагать, что записка Севериных адресовалась министру коммерции Румянцеву и адмиралу Мордвинову (оба эти имени читателю известны, а о графе Мордвинове я еще буду говорить впоследствии особо), но — для последующей передачи Александру, потому что написана была записка на стандартном деловом языке российского двора, то есть французском.

Северины в ней давали сложную картину российских финансов и писали: «В нынешних условиях больше нельзя ограничиваться полумерами... следует принять решительные меры, с тем чтобы эффект оказался столь же быстр, сколь неоспоримо предлагаемое лекарство...»