Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Трудно быть оптимистом, если у тебя не высохли мозги и есть совесть, когда на самом деле даже проповедники «ура-патриотизма» не верят в будущее своей страны и стремятся побольше урвать себе сейчас, попробовать для себя все радости жизни, которые никогда бы им не достались в стране, которая живет по уму. Трагедия наша и беда, которую я осознал только сейчас, состоит в том, что все наше и политическое и моральное несовершенство от того, что за века так и не сформировалась русская нация как нечто целое, органичное, взаимосвязанное, заинтересованное. После реформ Петра I появилось две нации, и так сами по себе они живут до сих пор. Для власти народ всегда был всего лишь средством достижения ее честолюбивых замыслов, средством для создания «великой империи», или «первого социалистического государства на земле», или, как сейчас, защиты оскорбленного достоинства президента, или средством для его бессмысленных попыток воссоединить заново распавшийся союз республик СССР. А для народа русская власть всегда была «чуждой силой», от которой ничего хорошего ждать не приходится. Откуда наши кровавые революции, откуда наше поразительное равнодушие к репрессиям Сталина, к мукам миллионов жертв Гулага, голодомора? Вспомните, с каким равнодушием толпа наблюдала, как танки Грачева расстреливают Белый дом и давят своими гусеницами москвичей, пришедших с детьми поддержать мятежный Съезд народных депутатов РСФСР. От того, что у нас никогда не было того, что всегда было, к примеру, у поляков, не было чувства национального единства, чувства сопереживания бедам своих соотечественников. Народы Прибалтики, даже Западная Украина, не могут простить Сталину уничтожения значительной части их национальной элиты, интеллигенции в 1940 году и после победы 1945 года. А подавляющей части современных русских, и не только поклонников Сталина, абсолютно «до фонаря», что большевики с 1917 по конец 1930-х годов проводили сознательную политику истребления мозгов нации, ее элиты, по сути занимались тем же, чем, к примеру, занимался Гитлер по отношению к польской интеллигенции с 1939 по 1944 год. И здесь, на мой взгляд, как я стал понимать только в посткрымской России, главная причина вех наших русских бед. Легче всего развязать гражданскую войну в стране, где нет национального единства. Невозможно сформировать гражданское общество, какие-либо предпосылки демократии там, где люди не ощущают национального единства. Репрессии против народа многие прощают Сталину, ибо для них его жертвы – чужие люди. И что с этим делать?

Так мы и живем по сей день. Правда и идеи, мир исторических смыслов и абстрактных ценностей, абстрактные рассуждения интеллигенции абсолютно не интересуют простых людей, которые живут внизу, а погруженную в интеллигенцию, элиту власть мало интересуют заботы простого человека, у которого вечно не хватает денег, чтобы купить самое необходимое для семьи. По данным последних социологических опросов нищим в подлинном смысле этого слова, т. е. доходы которого ниже черты бедности, является уже каждый шестой россиянин. А почти половина россиян жалуется на то, что им не хватает денег, чтобы купить «необходимую одежду». И чем больше нищих, нуждающихся, тем больше в обществе апатии, осознания того, что нищему, нуждающемуся суждено всегда оставаться нищим, и тем больше и сильнее замыкание в себе и одновременно подозрительности к другому, недоверия к нему, тем больше причин для агрессии, тем больше вспышек гнева на весь этот мир.

И вот здесь у меня, кстати, впервые возникла мысль, что русской наци в подлинном смысле этого слова так и не появилось из-за нашей вечной нищеты и неустроенности, той второй, крестьянской, а потом рабочей русской нации, которая всегда была внизу. Не забывайте, сегодня разрыв между состоянием тех, кто наверху, и достатком тех, кто внизу, сильнее, чем был в царской, феодальной России.

Гражданское общество создавали равные в правах и практически равные в достатке бюргеры торговых городов. А какое гражданское общество и собственно гражданскую европейскую нацию могут создать бывшие рабы, которых бары столетиями продавали наравне со скотом, которые денно и нощно, чтобы не умереть с голоду, добывали хлеб насущный. И этого, на мой взгляд, не понимали наши либералы 1990-х, которые, с одной стороны, лишили людей советского минимализма во имя «успеха рыночных реформ», а, с другой стороны, его, полуголодного, призывали строить «демократию», «гражданское общество». И мне думается, из-за так и не искорененной традиции русской нищеты мы и вернулись к хорошо известным традициям русского самодержавия.

Я не оправдываюсь перед читателями, я просто хочу объяснить, почему в этой моей книге все-таки очень много пессимизма.

Книга I Независимая Украина не может не быть антирусской

Сталин, голодомор и дружба народов