Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14

Где только на дамбе я видел хорошую траву, я останавливался, чтобы Андромаха могла попастись, а потом догонял батарею. Хорошо, это Андромаха, а все другие лошади моего орудия и батареи? Они не ели с выхода из Кирпилей, уже два дня. Колонна остановилась и ночевала на дамбе. Был конец августа, и было тепло. Я расседлал и разнуздал Андромаху, но держал повод в руке, чтобы она не ушла в камыши, где ее трудно будет найти. Каждые полчаса я просыпался и менял место, чтобы Андромаха нашла новую траву.

Тут на водопое утонула упряжная лошадь моего орудия. Берега дамбы были крутые. Аошадь соскользнула, скрылась под водой и больше не появилась. Никогда не думал, что лошадь может так легко утонуть. Правда, она была некормлена, непоена и очень устала, но все же удивительно. Или вода попала в уши, или холодная вода вызвала удар. Я приказал поить лошадей из ведра, чтобы и с другими не случилось того же.

Под вечер следующего дня мы достигли устья Кубани у моря. Тут, по счастливой случайности, находился пост Ачуев, который состоял из ангара со строительным материалом. Так что мы могли построить мосток для пешеходов и маленький плот, на котором переправили все орудия и повозки. Этот строительный материал оказался тут так неожиданно, что мы говорили, что Николай Угодник его тут устроил, чтобы нас спасти. Аошадей переправили вплавь, в сопровождении нескольких лодок. Несмотря на крутые берега и сильное течение, все обошлось благополучно. Когда был готов плот, я сделал глупость переехать со своей пушкой на ту сторону, для пробы плота. Орудие прикрутили к плоту и тянули его сперва с мостика, а потом с той стороны. Ну и натерпелся я страху! Плот был слишком мал для тяжелого орудия и грозил ежесекундно опрокинуться. Конечно, я не смог бы плыть в шинели, сапогах, с шашкой, револьвером и карабином. Я был счастлив, когда мы наконец причалили к другому берегу. Несмотря на шаткость плота, на нем переправили всю артиллерию и все повозки.

На берегу моря

Передок и орудие были переправлены, и все мои люди и лошади находились на южной стороне реки. Полковник Шапиловский, чтобы избежать толкучки, приказал мне запрячь мое орудие и идти по пляжу. Там, верстах в трех, квартирьеры укажут пляж для батареи. Орудия будут подходить по мере переправы. Таким образом, мы пошли первыми и шли совершенно одни по пляжу плавней, где, вероятно, редко ступала нога человека. Была ночь, и светил месяц. Слева шелестели камыши плавней, а справа малые волны шептали о песок. Кругом тишина и таинственность. Это составляло такой приятный контраст с трескотней пулеметов и громом разрывов. Мы шли как зачарованные. Я обернулся в седле.

– Как хорошо-то.

– Да, хорошо и так тихо.

Я уже знал, по опыту Арабатской стрелки, что на пляже есть твердая полоса песка, где орудие идет как по паркету. Свернешь направо – мокрый песок затянет, свернешь налево – по рыхлому песку не проедешь.

Тишина и равномерный шепот волн нас убаюкали, и мы заснули. Я проснулся от того, что Андромаха остановилась. Я повернулся в седле и ахнул. Аошади и люди – все спали, а орудие, приблизившееся к воде, уходило на глазах в песок. Я быстро всех разбудил, мы кинулись вытягивать орудие. Аошади тянули, мы пихали и выгребали песок. Но все наши усилия ни к чему не приводили. Орудие только перестало углубляться в песок. Одно колесо ушло до оси. Песок не хотел отдавать нам орудие.

– Все вместе, наддадим еще раз. Эх, ухнем!

Каким-то чудом орудие высвободилось и встало на твердый песок. Мы стояли кругом, переглядываясь.

– Это морской царь захотел взять наше орудие.

– Ты уж не серчай, морской царь, а пушка нам будет еще нужна.

Никто не улыбнулся. Была ночь, луна и таинственность.

«Странно, – подумал я. – В Ново-Николаевке орудие заклинилось и, видимо, хотело там остаться. На плоту чуть не перевернулось и тут ушло в песок. Неспроста это».

Вся дивизия расположилась на пляже. Было неплохо, но голодно, и нас мучила жажда. Пробовали пить морскую воду, но без успеха. Утром нас разбудил красный самолет. Он прилетал часто и всегда бросал бомбы. Но в те времена и самолеты и бомбы были паршивые. Прилетал он раз пять, и только одна бомба попала на пляж и кого-то ранила. Мы стреляли по нему из винтовок. Но тут нужно знать, что целить нужно много вперед и выше самолета. Кто этого не знал, стрелял впустую.

С Александровым мы собрали все фляжки, взяли парусиновое ведро и поехали на реку Кубань. Говорили, что тот берег занят красными, но мы никого не видели. Наши лошади, почуяв пресную воду, буквально взбесились. Рвались к воде. Пустить их нельзя – свалятся с крутого берега и течение их унесет. Тут мне пригодился мой опыт коновода. Я их держал, пока Александров черпал ведром воду. Надо было сперва напоить лошадей, и только после этого мы смогли сами напиться. На обратном пути надо было защищать фляги от жаждущих казаков.

– Да езжайте сами по воду, красных там нема.

Я послал номеров и ездовых на Кубань поить лошадей. По их благополучному возвращению и другие орудия пошли поить, а глядя на нас, повели поить и конно-горная и полки.