Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

Русские эмигранты сражались за Франко не только на полях Испании, но и в ее небе. На момент начала национального восстания в военной авиации Испании служило двое белоэмигрантов. Они вступили в испанский Иностранный легион еще в 1922 г. Первый из них, Михаил Андреевич Крыгин, в годы войны оказался на стороне республиканцев, другой – Николай Александрович Рагозин – на стороне националистов. После 1923 г. он служил в эскадрилье, которой командовал брат будущего диктатора Испании Рамон Франко. Видимо, по этой причине русский летчик был лично известен Франсиско Франко и пользовался его доверием. В начале восстания генерал сказал Рагозину: «Очень рад видеть вас здесь». Еще накануне восстания, по поручению Франко, Рагозин доставил в Марокко секретный пакет с Канарских островов[474]. В годы гражданской войны в Испании Н. А. Рагозин летал на бомбардировщике на различных участках фронта, некоторое время служил даже в составе итальянской эскадрильи. Участвовал в допросах плененных советских военспецов.

Еще один русский летчик-легионер, Всеволод Михайлович Марченко, к началу испанской гражданской войны уже был в отставке и служил начальником аэропорта в городке Барайс. Восстание застало его в Мадриде. Чудом избежав гибели, он сумел выбраться из города и бежать во Францию. Оттуда он пробрался на территорию, подконтрольную националистам, и вступил в авиацию восставших. Он участвовал в ночных полетах, снабжении по воздуху осажденных гарнизонов националистов, неоднократно бомбил республиканскую территорию. Вечером 14 сентября 1937 г. самолет Марченко отправился на очередное задание – бомбить республиканский аэродром у городка Альканьис. В ходе этой акции его самолет был подбит, а сам он погиб. Особый трагизм той ситуации придает то, что он был сбит советским летчиком Иваном Трофимовичем Еременко[475].

Факт гибели В. М. Марченко нашел отражение в документах советских летчиков: «Летчик Еременко, вылетевший с Бухаралосского аэродрома по ночному бомбардировщику противника, гнался за ним почти до Уэски и вынужден был приземлиться в Сариньене. Через несколько минут над этим аэродромом показался трехмоторный «Юнкерс», против которого и вылетел вторично т. Еременко. Он подошел почти вплотную под хвост этому «Юнкерсу» и зажег его. Наличие на нем зажигательных бомб содействовало пожару при падении «Юнкерса» на землю. 4 чел. из состава экипажа погибли, один исчез и впоследствии найден не был, шестой, будучи ранен и с ожогами, выбежал в панике на шоссе, где в это время на машине проезжала группа солдат во главе с одним капитаном. Он застрелен этой группой и оказался бывшим белоэмигрантом Марченко, старым русским летчиком. При нем были найдены незначительные мелкие вещи, а личность его удалось установить по двум фотокарточкам, найденным при нем, и счету одной из гостиниц Бургоса. Были найдены карты, коды, инструкции по слепым полетам (по-видимому, переведенная с немецкого)»[476].

Интересный факт о гибели В. М. Марченко сообщил в своей работе Н. А. Кузнецов. После обнаружения тела советские летчики потребовали похоронить погибшего пилота на испанском кладбище, что и было сделано, но затем республиканцы отрыли гроб, вытряхнули тело и зарыли его вне кладбища. После освобождения этой местности сын В. М. Марченко нашел могилу отца и перенес его прах в Севилью[477].

В авиацию националистов вступили и сыновья русских летчиков – Александр Рагозин и Игорь Марченко, успевшие полетать и на боевые вылеты. Кто-то из них также участвовал в допросах советских пленных летчиков. Один из них, Александр Алексеевич Шукаев, вернувшись домой (находился в плену с 4 декабря 1936 г. по 30 мая 1937 г.), описал свои встречи с эмигрантами: «… у подъезда госпиталя нас встретили 3 человека, из них один был в гражданской форме (как после я узнал, это был немец) и двое в военной форме, один был высокий худой с тремя звездочками (итальянский авиационный капитан), а другой молодой тоже в авиационной форме, но имел три галуна на фуражке и на груди; он сказал сопровождавшим, чтобы они сняли наручники, так как рука вся была залита кровью, после чего спросил меня по-русски, я сначала промолчал, тогда он снова обратился ко мне и сказал: «Вы ведь говорите по-русски, так чего же не отвечаете, когда к вам обращаются офицеры». На это я ответил, что не расслышал и, кроме того, мне очень плохо, – сильно болит нога и я не могу говорить, так как у меня во рту все рассечено и вышиблен зуб»[478].

В дальнейшем двое белоэмигрантов еще дважды участвовали в допросах А. А. Шукаева – 3 (немцы) и 7 марта (итальянцы) 1937 г. В последний раз при допросе итальянцы избивали пленного, с его слов: «Я начал кричать: «убейте меня, чем избивать», а беляк ответил: «нет, мы над тобой поиздеваемся»[479]. О встречах с советскими летчиками оставили свои воспоминания также А. П. Ергин[480] и о. Иоанн Шаховской.