Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

На политических взглядах добровольцев стоит остановиться подробнее. Большинство русских эмигрантов, прибывших на помощь республике, уже в начале 1930-х состояли в национальных компартиях. Для примера – выдержки из автобиографий нескольких членов Союза возвращения на Родину: «В Союзе я приблизительно с 1930 г. С того же времени во Французской компартии»[557] или «В 1935 г. был принят во Французскую коммунистическую партию и избран секретарем русской партийной группы г. Лиона»[558]. Другие добровольцы были членами только Союза возвращения на Родину или же членами профсоюзов (во Франции – Confédération générale du travail). В целом по интербригадам 60 % добровольцев были членами компартий и комсомольских организаций, 33 % – беспартийными и 7 % членами социалистических и социал-демократических партий[559].

Данные документа «Общие сведения по русским добровольцам»[560] очень поверхностно отражают политические пристрастия добровольцев: колонка «политические взгляды» почти не заполнена, в заполненных строках преобладают записи о членстве в профсоюзах и беспартийных товарищах.

При работе с документами штаба интербригад были выявлены документы, раскрывающие политическую надежность эмигрантов-бойцов интербригад. Уже упоминавшийся нами документ о численности русских эмигрантов на 29 ноября 1938 г. показывает следующие данные об их политической надежности:

хорошая – 6;

стабильная – 15;

посредственная – 3;

плохая – 14;

очень плохая – 2;

Итого – 40 человек[561].

Несколько дополнительных документов знакомят нас с основными обвинениями в адрес находящихся под подозрением русских эмигрантов. Среди обвинений выявлено: троцкизм, анархизм, падение дисциплины, пьянство, подозрительное поведение, в одном случае – организатор белогвардейского кружка и еще один агент польского Генштаба[562]. Нетерпимость коммунистов и их советских покровителей к анархистам и троцкистам существенно осложнила борьбу с франкистами и привела к восстанию союзников в Барселоне в мае 1937 г. В ходе боев между республиканцами и объединенными силами троцкистов и анархистов в одной только Барселоне погибло 350 человек и еще 2600 были ранены[563].

Стоит сказать, что в ряде случаев обвинения были следствием оговоров или крайней подозрительности республиканской (читай – советской) контрразведки. Это нашло отражение в воспоминаниях А. И. Родимцева: «Я все время находился среди курсантов. Как-то мне сообщили, что двух русских белоэмигрантов, приехавших из Парижа, забрала контрразведка.

Мы уже работали вместе несколько дней, успели подружиться. Петро и Андрей – так звали этих товарищей, – жившие последнее время во Франции, были честные парни. Они хотели вернуться на Родину, в Россию. Их дорога на Родину лежала через Испанию. Я верил этим парням. И вдруг их в чем-то обвинили и арестовали. Не верилось, что они могут быть предателями. Нет, это просто ошибка. И я немедленно отправился разыскивать их.

Офицер особого отдела, к которому я обратился, встретил меня сухо: «Нам сообщили, что «французы» связаны с пятой колонной».

– Кто дал сведения?

– Пришла анонимка.

– И только?

Офицер пожал плечами, немного подумал и вдруг, глядя мне в глаза, спросил:

– А вы ручаетесь за них?

– Ручаюсь.

На следующий день Петро и Андрей появились в арсенале. Работали они хорошо, старательно. Очень быстро в совершенстве овладели пулеметом «максим» и ушли на фронт. Андрей в борьбе за университетский городок был смертельно ранен. Его похоронили на окраине Мадрида. Петро вернулся на Родину, в СССР»[564].

Однако Александр Ильич вспоминал и о другом случае. Он рассказывает о военном советнике кавалерийского эскадрона дивизии Листера, капитане Андрее Савченко, стрелявшем в Родимцева. Савченко прибыл в Испанию по заданию лидеров военной эмиграции с целью «нейтрализовать лучших испанских командиров, комиссаров и советских добровольцев-советников»[565]. После ареста выяснилось, что под фамилией Савченко скрывался есаул Уральского казачьего войска Скрыпник (у Родимцева – барон Скрыпник). После суда Скрыпник был расстрелян. В рассказе о нем Родимцев сообщал читателем о подозрительной группе знакомцев Скрыпника, тоже из бывших белоэмигрантов, служивших в интербригадах.

В 1939 г. на территории Испании продолжало пребывать некоторое число русских эмигрантов, ранее служивших в интербригадах. Были среди них и находившиеся под следствием – 23 человека. Из них: дезертиров – 5, недисциплинированных -3, пьяниц – 3, деморализованных – 3, троцкист – 1, скандалист – 1, дезертир в СССР – 1, нежелательный – 1, уголовник – 1, подозреваемый в шпионаже – 1, шпион – 1, опасный – 1[566].

Потери русских добровольцев в армии республики до сих пор отдельно не исследовались, обобщающих документов о них автором не выявлено. Существующие трудности с определением точного числа добровольцев также мешают делать какие-либо предположения о количестве убитых и раненых.