Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий

Командир роты 34-го Восточно-Сибирского стрелкового полка писал о механизме благодарности солдата на войне следующее: «Если офицер пользуется авторитетом и доверием, если он заботится, чтобы солдата хорошо и вовремя накормили, если входит в его личные нужды, то может быть уверен, что рота такого командира в бою не оставит, не выдаст его, а пойдет за ним дружно»^{428}. Выражение «не выдаст его» нуждается в пояснении. Это выражение сравнительно часто используется мемуаристами. Фраза «не выдаст его» применима к следующей ситуации: ротный командир поднимает в атаку роту; сначала в атаку поднимаются все нижние чины, чем ближе к врагу — тем меньше солдат остается с ротным командиром. В итоге атаку завершает ротный и несколько нижних чинов. Именно так погиб командир одной из рот Воронежского полка А.Н. Лавров. Он во главе роты бросился в штыки на японцев, но запасные солдаты, которыми после Ляоянского боя была пополнена его рота, за ним не пошли, и он с незначительным количеством нижних чинов был окружен с трех сторон японцами^{429}.

Даже работавший над своими мемуарами под воздействием революционных волнений и политического влияния левых партий А.С. Новиков-Прибой говорил в своих воспоминаниях с нескрываемым восторгом о младшем артиллерийском офицере броненосца «Орел» лейтенанте А.В. Гирсе: «Это был один из наших лучших строевых офицеров»^{430}. Из источников личного происхождения известно, что лейтенант ничего сверхъестественного не делал. Его аттестовали как очень строгого по службе начальника. Лейтенант А.В. Гире читал команде лекции по военно-морскому делу, брал на себя добровольную обязанность устраивать разумные увеселения для команды^{431}. Взаимоотношения с личным составом этого офицера являются яркой демонстрацией успешности модели, именуемой «дисциплина разума». Из офицеров, входивших в состав экипажа броненосца «Орел», четверо оценивались нижними чинами исключительно положительно^{432}.

Внутренняя дифференциация офицеров по принципу приверженности командиров «дисциплине кулака» или «дисциплине разума» имела место и в ходе так называемых «революционных» беспорядков 1905-1907 гг.: «Через несколько часов приехали офицеры и, увидев толпу солдат, побоялись подходить к нам. Пользующиеся более или менее уважением солдат офицеры подошли и начали уговаривать нас»^{433}. Офицер, к которому не имелось личных счетов, мог в кругу своих подчиненных не опасаться расправы. Тот, кто прибегал к рукоприкладству в состоянии условного «сбоя», должен был ожидать ответных действий в отношении себя^{434}.

Ситуациями, в которых проявляются все пагубные последствия взаимоотношений нижних чинов и представителей офицерского корпуса в рамках «дисциплины кулака», или «внешней дисциплины», являются нестандартные состояния. К таким состояниям могут быть отнесены: бой, беспорядочное отступление, длительное ожидание боя, паника и пр.

Подобное шаткое состояние военного механизма описал в письмах к жене прапорщик 12-й артиллерийской батареи 3-й запасной бригады С.В. Орлов. Орлов писал о вероятных последствиях неправильного поведения офицера по отношению к нижним чинам: «Под моим присмотром несколько тысяч солдат-запасных, только что призванных на войну, — сумрачные, бородатые люди. Я должен быть готовым на все — под рукой заряженный револьвер и кобура отстегнута. Озлобление на войну и, вследствие того, на начальство может вылиться на меня. Дай-то бог, чтобы никогда не пришлось мне пускать в ход оружие»^{435}.