Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий

Бывали и трагикомические случаи, связанные со взаимоотношениями военнослужащих. Штабс-капитан К.Л. Попов участвовал в формировании 121-го пехотного Запасного батальона. В батальон собрали 1900 запасных солдат. Начальство посчитало, что новенькое обмундирование и недельный курс стрельбы способны сделать из запасных вполне дисциплинированных и боеспособных солдат. Батальон разбили на четыре роты, в подчинение капитану Попову попало 475 человек. Работу с нижними чинами по подготовке к отправке в Харбин Попов описал очень ярко: «Иметь дело с элементом, отвыкшим от дисциплины, военного режима, службы и т.д., повторяю, адски трудно»^{436}. Неизвестно, как шло воспитание солдат и как складывались взаимоотношения капитана Попова с нижними чинами вновь сформированной роты, но некоторые обстоятельства заставляют остановиться на этом сюжете подробнее. Капитан в своих воспоминаниях повествует о простуде, мешавшей ему следовать в действующую армию, о неудачной попытке в Самаре добиться права на помещение в одно из лечебных заведений. Автору воспоминаний в определенном смысле повезло: «Начальник эшелона капитан N посоветовал доехать до Челябинска и там залечь. Слава богу, добрался я и до давно ожидаемого Челябинска, где, явившись в комендантское управление, получил так называемый пропуск в лазарет Красного Креста»^{437}. У штабс-капитана Попова в Челябинске обнаружили, согласно его воспоминаниям, «мигрень (синоним головных болей. — А.Г.), инфлуенца (в дореволюционной России так называли болезни, сопровождавшиеся острым воспалением дыхательных путей. — А. Г.), несколько запущенный бронхит[36], немного увеличена селезенка и желудок не в порядке»^{438}. Мы считаем, что в данном случае болезненное состояние послужило предлогом, позволившим офицеру достаточно успешно избавиться от командования соединением, с которым он не мог справиться. Неизвестно, в конечном счете удалось ли участвовать Попову в Русско-японской войне во главе неблагополучной роты, но официальная справка об офицерах, находившихся на службе в 1909 г., свидетельствует, что штабс-капитан был повышен до капитана и продолжал служить в составе 43-го пехотного Охотского полка со стоянкой в г. Луцке^{439}.

В «переходном» состоянии, на наш взгляд, оказался гарнизон Порт-Артура после капитуляции крепости. Японские части постепенно входили в город, а русские готовились сдать им укрепления, амуницию и пр. В такой ситуации уставная система наказаний не действовала, на первый план выходили взаимоотношения военнослужащих. Вот как описывал в Артуре одно из «пограничных» состояний корреспондент Ф.П. Купчинский: «Тщетно жители взывали к начальникам: маленькие были бессильны, а большие махнули рукой на жителей города»^{440}. Купчинский приводил в своих воспоминаниях случаи расправы русских нижних чинов с офицерами в этот период^{441}. В качестве аргумента, объяснявшего поведение комбатантов, журналист указывал на недовольство солдат сдачей крепости^{442}. Мемуарист не являлся частью военной корпорации, поэтому мотивы солдатского девиантного поведения определял, на наш взгляд, неверно[37]. Мы считаем, что случаи девиантного поведения нижних чинов, описанные Купчинским и другими мемуаристами, были адресным ответом представителям офицерского корпуса, которые выстраивали отношения с подчиненными в рамках «дисциплины кулака», или «внешней дисциплины». Мы не имеем документов, подтверждающих указанные мемуаристом факты. Отсутствие таких документов по Порт-Артурскому гарнизону можно объяснить ситуацией сдачи в плен. Во время принятия капитуляции гарнизона русская военно-судная часть уже не работала. Поэтому никаких расследований военные дознаватели не могли проводить и не могли оставить соответствующих документов.

Состояние паники также очень хорошо демонстрирует уязвимость модели «дисциплина кулака». Сравним панику в обстановке неполного контроля со стороны военной системы (бивуак нескольких частей у Янзелинского перевала в непосредственной близости от передовой) и панику в период «полного сбоя» механизма военного ведомства (беспорядочное массовое отступление после поражения под Мукденом).