Русская басня

«Эх ты, карманчик мой! Расти, голубчик, пухни!»—
         Так губернаторский лакей,
                          Мокей,
     Пред всею челядью бахвалился средь кухни.
«Что, ирод? Знать, опять с кого-нибудь содрал?»
         «Вестимо!
     Чужой целкач у нас не проплывет, брат, мимо.
     Как вышло давеча. Проснувшись, генерал:
«Ну, что, брат? — эт-та мне,— в приемной много люду?»
     «Порядком, говорю, набилось отовсюду».
«А ты,— и пальцем так изволил погрозить,—
     Карман себе небось успел уж нагрузить?»
«Так точно,— говорю.— Греха таить не буду.
     А только доложу: есть и для вас... «сюжет»...»
     Тут барин мой, как был без брюк и без манжет,
     К дверям-от — шасть, и к щелке — глазом.
«Где, говори скорей?»
     «Вон... в шляпке с черным газом».
«Так... Недурна, хе-хе... Еще разок взгляну...»
          А сам пустил слюну:
«Венера... истинно Венера...
Глаза потупила... Пикантная манера!
Не удержаться тут святому от греха.
Зачем пришла, Мокей?»
                                      «Просить за жениха,
Что посадили вон намедни... землемера».
«За жениха, хе-хе... Ух, дьявол! Все забудь!
     Видал, какая грудь?
Пусть не ломается, шепни, не будет дурой.
Скажи, что, дескать, я... что мы... не как-нибудь:
     Облагорожены культурой!
Исполним, дескать, все... Мол, барин — холостяк,
И благодарность вся... пустяк:
     Возьмем, хе-хе... натурой!»

За все свои дела волк отвечает шкурой.

Но этот самый вот «натуралист»-подлец
     Попал в министры под конец.
И хоть при Керенском и был объявлен вором,
Но как сановникам еще была лафа,
То, вишь ты, для него «не подошла графа»,
И этот аспид был отпущен прокурором.

ОСЛЫ