Русская басня

   Хранити разума всегда потребно зрелость,
И состояния блюсти не вредно целость;
   Имей умеренность, держи в узде ты смелость;
         Нас наглости во бедства мчат.
Пожалована Мышь богами во Медведи;
   Дивятся все тому — родня, друзья, соседи,
   И мнится, что о том и камни не молчат;
   Казалося, о том леса, луга кричат.
         Крапива стала выше дуба;
         На голой Мыши шуба,
         И из курячей слепоты
         Хороши вылились цветы.
Когда из низости высоко кто воспрянет,
         Конечно, он гордиться станет,
              Наполнен суеты,
   И мнит: «Как я еще тварь подлая бывала,
   И в те дни я в домах господских поживала,
         Хоть бегала дрожа,
   А ныне я большая госпожа,
И будут там мои надежно целы кости:
   На пир пойду к боярину я в гости».
         Пришла на двор;
Собаки все кричат: «Вошел в вороты вор,
         Разбойник, кровопийца,
         Грабитель и убийца».
              Трухнул Медведь
              И стал робеть.
              Однако поздно.
         Настало время грозно.
Хозяин говорит: «Попотчевать пора
         Нам гостя дорогого;
Дождемся ли когда Медведя мы другого?
Да лишь без пошлины не спустим со двора».
И тут рогатиной его пощекотили,
         Дубиною поколотили
И кости у него, как рожь, измолотили.

БЛОХА

Блоха, подъемля гордо бровь,
                 Кровь барскую поносит,
                 На воеводство просит:
«Достойна я, кричит, во мне все барска кровь».
Ответствовано ей: «На что там барска слава?
Потребен барский ум и барская расправа».

КОРШУН В ПАВЛИНЫХ ПЕРЬЯХ

Когда-то убрался в павлинья Коршун перья
          И признан ото всех без лицемерья,
                   Что он Павлин.
          Крестьянин стал великий господин
          И озирается гораздо строго,
Как будто важности в мозгу его премного.
Павлин мой чванится, и думает Павлин,
          Что эдакий великий господин
                   На свете он один.
И туловище все, все гордостью жерéбо,
Не только хвост его; и смотрит только в небо.
          В чести мужик гордится завсегда,
И ежели его с боярами сверстают,
Так он без гордости не взглянет никогда;
С чинами дурости душ подлых возрастают.
Рассмотрен наконец богатый господин,
Ощипан он, и стал ни Коршун, ни Павлин.
Кто Коршун, я лишен такой большой догадки,
                   Павлиньи перья — взятки.

ДВА РАКА

     Рак Раку говорил: «Куда ты, Рак,
                        Какой дурак!
Ты ни шага пройти порядком не умеешь.
                Кто ходит так?
                Иль ног ты не имеешь?»
Покажется, один из них был забияка,
                Другой был трус,
                А то бы стала драка;
Однако не хочу в трусах оставить Рака.
                И тот подымет ус:
                «Походкою иною,—
Сказал ему,— пройди ты сам передо мною».

ВОЛК И ЖУРАВЛЬ