Русская Доктрина

Россию вовремя выручил Петр. Это понимали, каждый на свой лад, и тогда. Это вынуждена была признавать даже большая часть славянофилов, настроенных к петровским преобразованиям более чем критически. Однако национальный и культурный смысл петровских преобразований часто ускользает от нашего взора. Мы видим лишь вестернизацию, не замечая ее специфики и ее характера. Ползучая вестернизация шла в России весь XVII век, а во второй половине века, после 1666 года, полная культурная капитуляция России перед Европой стала лишь вопросом времени. Мутация национально-государственной традиции заходила все дальше и дальше, не было никаких сомнений в том, что Россия медленно вползет в периферийный католический блок Южной и Центральной Европы, окажется в одном ряду и одной связке с Польшей, Австрией, Венецией, что будет продолжаться инфильтрация русского духовенства латиномудрствующими и униатствующими агентами.

Подвиг Петра состоял в том, что он резко переложил курс вестернизации с католической периферии Европы на ее протестантские передовые регионы. Вместо духовного ополячивания России началось ее утилитарное онемечивание.Вместо европейской провинциальной роскоши – импорт европейских высоких технологий: военных, технических, культурных. Россия взяла за образец не Польшу, а Англию, Голландию и Швецию. К сожалению, Петр не обладал достаточной мудростью и чувством меры, чтобы ограничиться лишь технологической стороной. Он отказался от старой российской размеренности, предпочитая “вколачивать” европейские порядки своим тяжелым кулаком и разогревать тем самым национальную энергию. Петр “вскипятил” начинавшую распадаться и остывающую традиционную Россию. Созданные им возможности для подъема наверх “новых людей” мобилизовали огромные массы, и энергия вертикальной социальной мобильности питала Россию долгие десятилетия. Россия Петра вышла из расставленной ей, казалось бы, безупречной ловушки, “стала драконом, чтобы победить дракона” ¹⁵.

Наиболее значительным творением Петра была новая русская армия. Вместо порочного наемно-добровольного принципа, дискредитировавшего себя под Нарвой, были введены рекрутские наборы. Теперь войска составлялись из представителей всей нации, прежде всего ее лучшего и надежнейшего элемента, сохранившего традиционный характер, – крестьянства. Рекрутчина воспринималась самими крестьянами как долг, тяжелый, но неизбежный и праведный.

Набранная из крестьян, одушевленных идеей служения своему Государю и защиты Веры, русская армия превратилась в идеальный военный инструмент. В ходе Северной войны она сокрушила одну из лучших в Европе шведскую армию (и это при том, что Швеция служила в Европе своеобразным “сторожевым псом” против России). В Семилетней войне Россия закрепила за собой права внешнеполитического арбитра Европы, способного обуздать любого европейского агрессора. Именно в ходе этой войны, не давшей России никаких территориальных приобретений, был произведен подлинный “замер” сравнительной мощи русской военной системы и лучшей европейской армии Фридриха Великого. Выдающимся качеством русской армии была ее исключительная стойкость. “В воле Вашего Величества бить русских правильно или неправильно, но они не побегут…” – услышал Фридрих от приближенных при Цорндорфе, когда потерявшая главное командование, окруженная с тыла русская пехота в течение нескольких часов отбивала массированные прусские атаки, выстроенные Фридрихом по лучшим образцам военного искусства. Сражение было закончено вничью, несмотря на поражение генералов, а при более удовлетворительном командовании под Кунерсдорфом лучшая армия Европы была разбита русскими наголову. Екатерининская эпоха стала свидетелем “конвертации” высокого качества “петровской” армии в реальные крупные завоевания. По образному выражению Н.Я. Данилевского, в течение XVIII столетия одна за другой полопались надувавшиеся лягушки восточноевропейских “форпостов Запада” – Швеции, Турции, Польши. За 30 лет были решены две многовековые национальные задачи: очищены от турок и крымских татар причерноморские степи и воссоединены с Россией ее древние западные земли. Причем ликвидация векового противника – Польши потребовала со стороны русских всего одной военной кампании на заключительном этапе – похода Суворова на Варшаву. Вновь в мечтах русской государыни вызревает большой византийский проект, к реализации которого Россия была в этот период близка как никогда.