Русская драматургия XX века: хрестоматия

Грищенко. Спасибо… Вот спасибо! Я очень благодарен. Вот мои черновики. (Развертывает пачку чертежей.) Грязь тут и кляксы, грустно смотреть, знаете… Но, к сожалению, я не обладаю талантом чертежника… И вообще, по-моему, это адский труд. (Смотрит в окно.) Сейчас я не могу подробно объяснить… Вы уж разрешите мне вечером?

Таня. Хорошо. (Просматривает чертежи.) Что это?

Грищенко. Чертежи новой электрической драги… моей системы.

Таня. Электрической драги?

Грищенко. Да. А почему вы удивились?

Таня. Но ведь в прошлом году наркомат утвердил новую драгу системы… Балашова.

Грищенко. Ну а если моя окажется лучше? Ведь в принципе это возможная вещь. Не так ли? <… >

Таня. Да. (Помолчав.) Простите, но я… я не смогу взять ваших чертежей.

Грищенко. Но почему же?

Таня. К сожалению, очень много работы… Я…

Грищенко. Ну вот… (Свертывает чертежи.) А я-то думал, мы с вами…

Таня. Подождите. (Смотрит на молчаливо сидящую бабушку.) Я… я не знаю… (Пауза.) Дайте сюда чертежи… я отложу другую работу. Вы мне понравились… Тарас Андреевич.

Грищенко (робко). Андрей Тарасыч. Я очень рад.

Таня. Эти чертежи у вас единственные?

Грищенко. Да.

Таня. И вы не боитесь мне их дать. (Пауза.) А вдруг я… их сожгу?

Грищенко (испуганно). Что вы… Зачем же… Нет, нет, не надо. Будьте, пожалуйста, аккуратнее.

Пауза.

Таня. А почему вы все время смотрите в окно?

Грищенко. Разве? (Смущенно улыбаясь.) Возможно… На улице меня ждет моя… мой приятель. (Отступает к дверям.) Значит, вечером я у вас. (Уходит.)

Таня. Ну вот и деньги, бабушка. Я снова буду богатая.

Бабушка. Забавный парень… Ох, забавный… <…>

Таня (подходит к кроватке). Проснулся, Юрик? Спи. Для тебя еще ночка… Спи, маленький. (Качает его и поет.) <… >

Картина четвертая

Седьмое июля 1936 года. Жаркий летний вечер. Та же комната. Детской кроватки нет. Всюду следы беспорядка – все вещи сдвинуты с мест, на столе разбросаны склянки. Заходит солнце. Зелень деревьев тянется к окнам. Душно. Бабушка беспомощно смотрит на Таню, шагающую из угла в угол. Молчание. <… >

Дуся (выходя из соседней комнаты). Таня, пойди же. Ему опять худо…

Таня (уверенно). Ничего, ничего… (Уходит в другую комнату.)

Дуся. Бабушка… Что же это? Ведь он умирает, а она не верит. Хоть бы заплакала. (Вытирает слезы.) Так же нельзя, бабушка.

Бабушка. Неразумная ты. В жизни у нее только и есть что Юрка. А помрет он – ничего у нее не останется. А разве в это можно верить? Нельзя ей в это верить, Дусенька.

Пауза. <… > Стучат. Входит доктор.

Доктор. Здравствуйте.

Дуся. Сейчас. Я скажу… (Идет к двери.) Таня, доктор пришел.

Входит Таня и молча смотрит на доктора.

Доктор. Ну, как дела? Компрессы ставите?

Таня (тихо). Нет… Утром был профессор и определил дифтерит…

Молчание. <… >

Бабушка (в дверях). Татьяна Алексеевна, пойди к Юрику…

Таня. Оставьте меня. Сейчас… Уходите же, бабушка! <…>

Бабушка (твердо). Иди, Татьяна Алексеевна.

Таня. Что?

Бабушка (тихо). Иди, Танюша… <…>

Звонок. Входит Дуся, за ней радостный Грищенко с Олей, хорошенькой девушкой. В руках у Грищенко цветы.

Грищенко. Скажите – Андрей Тарасыч… Татьяна Алексеевна знает.

Дуся. Вы посидите, только… (Мнется.) Хорошо, я скажу. (Уходит в соседнюю комнату.) <… >

Целуются. В дверях тихо появляется Таня. Она молча смотрит на целующуюся пару, не удивляясь, словно не видя их.

Грищенко (взволнованно). Вот, Татьяна Алексеевна… Вот, это она… Я давно вам обещал ее привести… Видите, какая она? Оля. Другой такой больше нет. Нигде. <… >

Грищенко. Сегодня мы в некотором роде… Мы пришли к вам прямо оттуда… Мы поженились сегодня… и нам дали бумагу, где за двумя печатями засвидетельствовано наше удивительное счастье.

Таня. Неужели?

Оля. А завтра мы расстаемся. Я уезжаю на практику в Белоруссию, на три месяца.

Пауза.

Таня. Простите меня… (Смущенно.) Дело в том, что Юрик… он умер сейчас.

Неловкое молчание. <… >

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Картина пятая