Русская эпиграмма

Закон — на улице натянутый канат,

Чтоб останавливать прохожих средь дороги,

Иль их сворачивать назад,

Или им путать ноги!

Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдет!

Никто и подождать не хочет!

Кто ростом мал — тот вниз проскочит,

А кто велик — перешагнет!

* * *

«Скажи, чтоб там потише были! —

Кричит повытчику судья. —

Уже с десяток дел решили,

А ни единого из них не слышал я!»

БЕСПОЛЕЗНАЯ СКРОМНОСТЬ

Демид, под одою своей, боясь Зоила,

Ты имени не подписал.

Но глупость за тебя к ней руку приложила,

И свет тебя узнал.

Александр Александрович

Бестужев (Марлинский)

<НА В. А. ЖУКОВСКОГО>

Из савана оделся он в ливрею,

На пудру променял свой лавровый венец,

С указкой втерся во дворец;

И там, пред знатными сгибая шею,

Он руку жмет камер-лакею…

Бедный певец!

* * *

Да, да, в стихах моих знакомых

Собранье мыслей-насекомых!

ОТВЕТ НА ВОПРОС

«ЧТО ТАКОЕ РУССКАЯ

ЛИТЕРАТУРА?»

Литература наша — сетка

На ловлю иноземных рыб;

Чужих яиц она наседка;

То ранний плод, то поздний гриб;

Чужой хандры, чужого смеха

Всеповторяющее эхо!

* * *

Как Нина хорошо скрывает

Под живописью древность лет!

Три вещи вдруг в себе одной соединяет

Она: оригинал, художник и поэт.

Александр Сергеевич Пушкин

<НА АЛЬМАНАХ «ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА»>

Напрасно ахнула Европа,

Не унывайте, не беда!

От п<етербургского> потопа

Спаслась «П<олярная> з<везда>».

Бестужев, твой ковчег на бреге!

Парнаса блещут высоты;

И в благодетельном ковчеге

Спаслись и люди и скоты.

<НА А. А. АРАКЧЕЕВА>

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он — друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести,

Кто ж он? Преданный без лести,

Б… грошевой солдат.

<НА М. С. ВОРОНЦОВА>

1

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть надежда,

Что будет полным наконец.

2

Сказали раз царю, что наконец

Мятежный вождь, Риэго, был удавлен.

«Я очень рад, — сказал усердный льстец. —

От одного мерзавца мир избавлен».

Все смолкнули, все потупили взор,

Всех рассмешил проворный приговор.

Риэго был пред Фердинандом грешен,

Согласен я. Но он за то повешен.

Пристойно ли, скажите, сгоряча

Ругаться нам над жертвой палача?

Сам государь такого доброхотства

Не захотел улыбкой наградить.

Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить

И в подлости осанку благородства.

<НА АЛЕКСАНДРА I>

Воспитанный под барабаном,

Наш царь лихим был капитаном:

Под Австерлицем он бежал,

В двенадцатом году дрожал,

Зато был фрунтовой профессор!

Но фрунт герою надоел —

Теперь коллежский он асессор

По части иностранных дел!

<НА М. А. ДОНДУКОВА-КОРСАКОВА>

В Академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь;

Почему ж он заседает?

Потому что…. есть.

<НА КН. А. Н. ГОЛИЦЫНА>

Вот Хвостовой покровитель,

Вот холопская душа.

Просвещения губитель,

Покровитель Бантыша.

Напирайте, бога ради,

На него со всех сторон!

Не попробовать ли сзади?

Там всего слабее он.

* * *

У Кларисы денег мало,

Ты богат; иди к венцу:

И богатство ей пристало,

И рога тебе к лицу.

<Е. Н. ПУЧКОВОЙ>

Зачем кричишь ты, что ты дева,

На каждом девственном стихе?

О, вижу я, певица Ева,

Хлопочешь ты о женихе.

ИСТОРИЯ СТИХОТВОРЦА

Внимает он привычным ухом

Свист;

Марает он единым духом

Лист;

Потом всему терзает свету

Слух;

Потом печатает — ив Лету

Бух!

* * *

Когда б писать ты начал сдуру,

Тогда б, наверно, ты пролез

Сквозь нашу тесную цензуру,

Как внидешь в царствие небес.

EX UNGUE LEONEM^[58]

Недавно я стихами как-то свистнул

И выдал их без подписи моей;

Журнальный шут о них статейку тиснул,

Без подписи ж пустив ее, злодей.

Но что ж? Ни мне, ни площадному шуту

Не удалось прикрыть своих проказ:

Он по когтям узнал меня в минуту,

Я по ушам узнал его как раз.

К ПЕРЕВОДУ «ИЛИАДЫ»

Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,

Боком одним с образцом схож и его перевод.

<НА М. Т. КАЧЕНОВСКОГО>

Охотник до журнальной драки,

Сей усыпительный зоил

Разводит опиум чернил

Слюною бешеной собаки.

<Ф. В. БУЛГАРИНУ>

Не то беда, Авдей Флюгарин,

Что родом ты не русский барин,

Что на Парнасе ты цыган,

Что в свете ты Видок Фиглярин:

Беда, что скучен твой роман.

ЭПИГРАММА НА СМЕРТЬ СТИХОТВОРЦА

Покойник Клит в раю не будет:

Творил он тяжкие грехи.

Пусть бог дела его забудет,

Как свет забыл его стихи!

Приписываемое

<НА В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕРА>

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно —

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно, и тошно.

НА ГР. ОРЛОВУ-ЧЕСМЕНСКУЮ

Благочестивая жена

Душою богу предана,

А грешной плотию —

Архимандриту Фотию.

НА ФОТИЯ

Полу-фанатик, полу-плут;

Ему орудием духовным

Проклятье, меч, и крест, и кнут.

Пошли нам, господи, греховным,

Поменьше пастырей таких —

Полу-благих, полу-святых.