Русская Европия к началу царствования Николая I

В Московской Руси Православная Церковь через приход, в управлении которого активное участие принимали прихожане, была тесно связана с народом, а через патриарха с Царем. Получалось неразрывное единство Церкви, народа и Царя. В результате уничтожения патриаршества и преследований со стороны власти, духовные силы православия были сильно подорваны. Православная Церковь перестала быть могущественным средством единения народа с Царем и Царя с народом. Вот что говорил по этому поводу в 1906 году на Предсоборном Присутствии епископ Антоний Волынский, позже митрополит Киевский и Галицкий: "...насильственная противоканоническая реформа Петра обезличила и затмила религиозное сознание русского народа, оторвала духовенство от народа, превратила духовенство в касту. Реформа эта, приведя русскую Церковь под господство государственного чиновника, лишила Церковь приличествующего ей одушевления и дерзновения и положила начало отступления от благочестия во исполнения Божьего глагола: "Поражу пастыря и разойдутся овцы стада". "Коллегия не может заменить Божьего пастыря и без главы не бывает Церковь в очах Божьих, но Церковь наша пребывала в духовном пленении, ее глава был связан в своих высших полномочиях, был вовсе лишен права их проявлять, так что и узнать его трудно было христианам; Церковь Поместная оказалась обезглавленной, а потому не имела приличествующего ей одушевления; лучшие ее силы удалялись в леса и пустыни, светильники оказывались под спудом и люди, лишенные света в храмине, отыскивая свет, бежали ночью из ограды Церкви". "С кончиной последнего патриарха (Андрона) наш быт развил себялюбивые и чувственные начала быта языческого, выработал тип русского нигилиста, из размножения которого возник теперешний, ужасающий на всю вселенную безобразный мятеж против родины и против христианской веры". "С конца XVII столетия, - пишет протоиерей Смирнов в книге "Златая Цепь Святости на Руси", - ...началось сближение русских с Западною Европою сначала через Киев, а затем, в царствование Петра I через Петербург с отрывом высшего общества от преданий, созданных и хранившихся Святой Русью. Происходит резкое снижение нашей духовной культуры. За все сто лет восемнадцатый век воспитал только восемь праведников из которых святой Иоанн Исповедник провел свой подвиг в Малой Азии и прославлен Греческой Церковью; в России об этом святом тогда не слышали. Остальные семь святых этого времени - епископы, т.е. представители высшего духовенства. Ни аристократия, ни воинство, ни трудовые классы городов и деревень не пополнили в XVIII "Русского Луга Духовного". В статье "Где всего сильнее сказалось у нас заморское засилие", митрополит Антоний объясняет, каким образом создался такой порядок русской церковной жизни. Он говорит, что здесь всего сильнее сказалось иностранное влияние. Засилие это было лютеранским, так как основатели Синода скопировали это учреждение с лютеранских образцов, как и большинство своих реформ. "По лютеранской системе, - пишет митрополит Антоний, - Церковь признается, как невидимое единение неведомых друг другу истинных рабов Христовых, развеянных в разных вероисповеданиях, Церкви же видимые, объединенные единством вероисповедания и церковной власти, не имеют никакого благодатного значения, но являются простым департаментом той или иной народной или государственной жизни, почему и глава последней должен быть главой поместной Церкви. Эту точку зрения и усвоил Император Петр и основатель синодального регламента безнравственный и безрелигиозный иерарх Феофан Прокопович, четыре раза менявший свою религию и отдавший преимущество религии лютеранской. Дальнейшие Петербургские царствования 18-го века еще глубже проникались влиянием лютеранства и порабощали сим церковную жизнь еще крепче. Как известно, особенно тяжелая участь постигла нашу Церковь и нашу иерархию в царствование Анны Иоанновны так что, когда воцарилась Елизавета, допустившая этот маленький проблеск национальных начал в русской жизни и объявившая амнистию архиереям, священникам и монахам, томившимся в тюрьмах и ссылке, то по словам одного придворного проповедника, началось как бы воскресение из мертвых, которое предсказано в последние дни мира. Из подземелий, из лесов, с далеких острогов, - так приблизительно говорил проповедник - выступили и потянулись к свету полумертвые от принятых пыток и полуживые от продолжительного голода и других страданий, изувеченные и скорченные епископы, архимандриты, иереи и иноки, давно потерявшие надежду увидеть свет Божий." "Просвещенное царствование Екатерины II, исполненное милостей для прочих просвещенных сословий, в отношении к Церкви и духовенству мало отличалось от царствования Анны Иоанновны." (Епископ Никон. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого. Том II, стр. 53. В дальнейшем при ссылке на этот труд будем указывать только "Епископ Никон. Жизнеописание Блаж. Антония".) "Под влиянием Вольтера и французских вольнодумцев, - отмечает П. В. Ковалевский в книге "Исторический путь России", - Екатерина решается на отобрание у Церкви всех ее ценностей. Гибнет масса церковных сокровищ. В церквах все старинное заменяется новым. Монастыри закрываются. 1764 год может считаться для России Черным Годом. Повсюду, на окраинах, русское влияние, поддерживавшееся монастырями, ослабевает. Уничтожение обители Трифона Печенгского лишает весь Мурманский край опоры и часть русских исконных земель переходит вскоре к Норвегии. Для Сибири наступает темное время. Последние островки просвещения уничтожены и ока становится проклятой страной. Миссия святого Иннокентия Иркутского - единственная светлая страница в истории Сибири XVIII века. ...Лучшие церковные силы идут в затвор и уединение. Епископ Воронежский Тихон поселяется в Задонске, где пишет свои выдающиеся аскетические произведения, а Паисий Величковский обосновывается в Молдавии, где восстанавливает древние традиции монашества и старчества и переводит отцов церкви на русский язык". "Кому неизвестны, - пишет митрополит Антоний, - жестокие расправы этого царствования с наиболее ревностными святителями того времени Арсением Мацеевичем и Павлом Тобольским. А ограбление церковных имуществ и закрытие огромного числа монастырей с раздачей в достояние придворным фаворитам, явилось вторым, после уничтожения Патриаршества, этапом порабощения Церкви государством, из рук которого с этих пор Церковь должна была ожидать поддержки всем своим учреждениям просветительным, административным, миссионерским. Не говорим уже о том, что с закрытием монастырей народ лишался своих главнейших религиозных светочей, из которых он почерпал и почерпает главный источник нравственного одушевления и церковного образования. Но ведь лютеране не только не признают монашества, а фанатически его ненавидят, мужицкие же слезы о попиравшейся святыне не принимались во внимание Петербургским правительством. Мне и прежде всегда было досадно читать укоры оппозиционной печати по адресу Церкви за поддержку ее монархическим правительством; в настоящее же время, когда не скрывается и обратная сторона медали нашего прошлого, читать такую неправду прямо возмутительно. Объяснимся. Мы хотим сказать, что отношение правительства к Церкви с 18-го и 19-го веков было не столько покровительственное, сколько подозрительное, враждебное. Покровительствовался только известный минимум религиозности, необходимой для сохранения воинами и гражданами присяги и нравственного благоприличия в общественной жизни." (Епископ Никон. Жизнеоп. Блажен. Антония... Т. I, стр. 53)