Русская фантастика 2005

Добрался до соседнего окна, что в расположение второго батальона выходит, хотел туда залезть, но вовремя прислушался… Бог ты мой! У них тут свой фильм ужасов почище нашего — куда там «Чужие»!.. Маслянистый шелест — черви, сухой шорох — пауки, скребущий треск — жуки, хитиновое поскрипывание — мокрицы и еще какое-то свистящее шипенье — наверняка бледные осклизлые твари с членистыми усами, которым я даже названия подобрать не могу. Копошатся слоем чуть не до потолка. Мерзость-то… Еле живой от страха и отвращения, пополз дальше. Аккуратно ступаю по карнизику размером в полкирпича, мышцы ног болят, руки о стену ободрал до мяса, башка кружится, тошнит страшно, вот-вот сорвусь. Кое-как миновал еще одно окно второго батальона. Туда я даже и пытаться заглядывать не стал, зажмурился, но глухие негромкие удары слышал отчетливо: черви бросались изнутри на оконное стекло, пытаясь меня достать, и у каждого на конце рот-присоска, а внутри него — челюсти вроде сложенных вместе и двигающихся из стороны в сторону бритвенных лезвий. Добрался я до кирпичной ниши возле самого угла казармы, сел в эту нишу и ноги свесил. Мама, думаю, не перебраться мне через угол!

Внезапно напротив раздался грохот, а потом — звон разбитого стекла. Я вскинул голову. В одном из окон соседнего корпуса казармы возник солдат в разодранной афганке. По-моему, он это стекло прямо кулаками вышиб. Он подавал мне какие-то странные знаки; в руках у него почему-то были огромный китайский веер и чучело фазана. Прыгнул он в окно плечом вперед, видно, рассчитывая в прыжке выдавить оставшийся в раме огромный осколок и броситься вниз. Верхнюю-то часть осколка, растрескавшуюся от первого удара, он действительно выдавил, а вот нижняя, блестящая и зазубренная, на которую он, не рассчитав, рухнул по инерции, разорвала ему живот и выпустила кишки. Даже с такого расстояния я отчетливо увидел, как стеклянное лезвие вспороло его тело, словно консервную банку. Хотя если бы и не этот осколок, падение головой вниз с четвертого этажа вряд ли прибавило бы ему здоровья. Когда он судорожно задергался на своем осколке, до половины свесившись из окна, на его спине появились, отчаянно карабкаясь и отпихивая друг друга, до боли знакомые канализационные твари. И вот тут-то я окончательно понял: а ведь такая чертовщина по всей казарме происходит! Некуда мне бежать! Эти гады, наверное, изо всех унитазов повылазили, изо всех раковин и писсуаров!..

Только тогда я и обратил внимание на непрерывный странный шорох, текший снизу. Схватился я за водосточную трубу, вниз свесился… Паскудство! Прямо подо мной по горячему асфальту хлещут полчища тварей поганых. Целые коричневые сугробы тварей, которые извиваются, корчатся, шевелятся, кусают друг друга и расползаются, расползаются во все стороны. Шум от них стоит, словно кто разом тысячу бумажных листов комкает. И изо всех канализационных люков они: лезут, карабкаются, шуршат. Но стошнило меня не из-за этого, а тогда, когда я разглядел между ними отдельные нестандартные экземпляры размерами с хорошую овчарку и червей толщиной с физкультурный канат. Наверное, эти чудовища были у них королями колоний и постоянно прятались в удаленных коллекторах или в каких-нибудь заброшенных канализационных отводах. Вот, значит, по кому караул палил… Видно, дело действительно серьезное, если даже такие монстры наружу повылазили. Я уже потом, в каптерке, представил себе ужас и потрясение часового, когда на его глазах из люка в асфальте выбрался гигантский паук, способный откусить ему руку. А в тот момент моя фантазия не работала, меня хватило только наклониться пониже и вывалить прямо на этих тварей то, что еще оставалось в моем желудке от обеда.

Тогда я увидел все это очень отчетливо. А вот теперь думаю: как такое могло быть, если я как зажмурился после окна второго батальона, так и не открывал глаз, пока блевать не закончил?..

Где-то в районе штаба вякнула одинокая автоматная очередь, какая-то зигзагообразная и рваная, словно полоснул кто-то наугад, лишь бы куда. Да, точно, тогда-то я глаза и открыл. Вслед за этим бабахнуло возле столовой, и над крышами складов поднялись клубы белого дыма. Значит, наши еще не сдались, соображаю я. Кто-то пытается эту дрянь «черемухой» травануть. Соображаю я так в перерывах между рвотными спазмами, а сам прикидываю: если твари от выдохшегося хлорпикрина настолько осатанели, что же от «черемухи» будет? И становится мне, прямо скажем, нехорошо. Хотя уж куда хуже вроде бы.