Русская фантастика 2005

Первое слово с тех пор, как они уехали из клуба.

В обширном холле тареевской квартиры Настя нерешительно остановилась, но Игорь взял девушку за руку и молча, уверенно провел в спальню. Она не протестовала. Только попросила:

— Не включай свет.

Он подчинился, отдернул потянувшуюся к выключателю руку и принялся молча раздеваться. Пиджак, сорочка, брюки… Вопреки обыкновению, Игорь не складывал одежду, а швырял ее на пол. Резко стаскивал и швырял, грубо, почти зло, словно дорогие тряпки были в чем-то перед ним виноваты. Тареев не мог понять, что с ним происходит. Какая сила заставила его, хладнокровного и расчетливого бизнесмена, бросить любимую женщину и приехать домой с этой тощей и не очень красивой замухрышкой? Он не мог понять. Не мог объяснить. Но и не мог поступить иначе. Сердце, сорвавшееся с цепи в клубе, разрывало изнутри грудь и подсказывало, кричало: «Это она!»

Она?

Что за безумие?

А разве не безумие делает нас настоящими людьми?

Раздевшись, Игорь обернулся к девушке и замер.

Настя робко стояла около кровати. Тоненькая, хрупкая, немного угловатая. Она развязала косички, и пшеничные волосы рассыпались по узким плечам. Маленькие острые груди торчат в разные стороны, длинные пальцы закрывают треугольник волос внизу живота, а на шее бешено пульсирует крохотная жилка. Настя стояла в нескольких шагах от Игоря, свет в спальне он так и не включил, но даже в непроглядной тьме Игорь видел и сморщенные соски, и огонек в серых глазах и крохотную, едва уловимую жилку на шее. Он видел так отчетливо, будто девушка стояла совсем рядом. Видел так, будто ее озаряло волшебное сияние. И он понял, что даже если закроет глаза, то псе равно увидит каждую черточку Насти. Каждый ее волосок, каждую родинку.

И, едва ли не впервые в жизни, Игорь почувствовал робость наедине с женщиной. Молчаливая уверенность, с которой он вез Настю домой, сменилась юношеской застенчивостью, ожиданием… — нет, пониманием! — приближающегося чуда. Пониманием, что этот раз станет особенным.

— Я тебя вижу.

Игорь откашлялся.

— Я знаю, — очень тихо ответила Настя. И улыбнулась.

Он подошел, взял ее руку и нежно, очень-очень нежно поцеловал тоненькие пальцы. Девушка закрыла глаза, судорожно вздохнула и прильнула к Игорю. Он понял, что дрожит. Не от возбуждения. От счастья. От волшебного ощущения слияния с женщиной. Он поцеловал каждый пальчик Насти, поцеловал пшеничные волосы и маленькие розовые ушки. Он медленно увлек ее на кровать, он гладил ее острые груди, плоский живот, узкие бедра. Он наслаждался прикосновениями к прозрачной коже и сухой сладостью ее губ. Игорь не говорил ничего, молчал, но знал, что Настя слышит стук его сердца, дрожь пальцев и шепот дыхания. Слышит и читает их, как открытую книгу. Зачем слова, если одно его прикосновение говорило Насте больше, чем многослойные объяснения? Зачем слова, если ее горящие глаза говорили Игорю больше, чем тысячи признаний…

И когда он понял, что пришло время, то медленно вошел в Настю, замер, почувствовав сопротивление, но продолжил движение, стараясь быть аккуратным и нежным. Он был первым.

У Марины был ключ от квартиры, и ее прекрасно знала охрана. Открыв дверь, она прошла по коридору, услышала шум воды в ванной и остановилась, тяжело прислонившись к стене. Ее переполняли обида, ярость, ненависть, но Марина ни за что бы не ворвалась за закрытую дверь, из-за которой доносились негромкие голоса, мужской и женский. Она и без того была достаточно унижена.

Марина стояла, кусала губы и изо всех сил старалась сдержать слезы. За дверью выключили воду, некоторое время слышалось шуршание полотенец, а потом из ванной вышел Игорь, держа на руках тощую белокурую девушку.

— Я так и думала, — хрипло произнесла Марина.

Тареев молча посмотрел на бывшую подругу. Красивая, красивая до боли. Чуть-чуть силикона в губы и грудь, фитнес и диеты, тряпки из бутиков и коллекционные туфельки. Красивая до боли и чужая. Сейчас — чужая абсолютно. А раньше?

Марина сделала два шага и сильно ударила Игоря по щеке.

— Мерзавец! Дрянь! — Он продолжал молчать. Еще удар. Его щеки стали красными, по ее текли злые слезы. — Какой же ты мерзавец! Отпусти эту тварь!

Игорь качнул головой, крепче прижал к себе дрожащую Настю.

— Нет.

Марина швырнула ему в лицо ключи от квартиры. Острое железо оцарапало щеку, но Тареев даже не вздрогнул. Марина плюнула в него и третий раз ударила по щеке. Он только опустил глаза. И не поднимал взгляд до тех пор, пока рыдающая Марина не исчезла за громко хлопнувшей Дверью. Только после этого Игорь отнес Настю в спальню и опустил на кровать.

— Хочешь вина? Фруктов?

— Принеси, пожалуйста, воды.

— Воды?

— Из-под крана.

Она жадно выпила целый бокал простой воды из-под крана, забралась под одеяло и прижалась к Игорю всем телом.

— Я счастлива.

— Мы… — Он обнял узкие плечи и зарылся лицом в пшеничные волосы. — Мы счастливы, Настя. Мы.

И впервые за много лет Игорь заснул почти сразу, едва закрыл глаза. Заснул спокойным, безмятежным сном. Заснул без помощи снотворного.

* * *