Русская фантастика 2005

Последние пятьдесят метров до пляжа, на котором горел костер, я преодолел ползком. Из-за наклоненного ствола пальмы, как из-за бруствера, я разглядел пятерых чернокожих папуасов, жарящих на вертеле подобие поросенка. Папуасы были вооружены копьями. Где они жерди для них берут? Однако принцессы, к своему удивлению, я не обнаружил. Это несколько напрягло, но идею пойти подраться с людоедами я не оставил, хотя фантомы братьев Вачовски нашептывали мне в оба уха, чтобы я сматывался отсюда подобру-поздорову. Пока я размышлял над их предложением, позади послышались мягкие шаги по песку. Но обернуться мне не дали — я ощутил прикосновение кремневого наконечника между лопаток. Чуть шевельнувшись, я понял, что где бы дикари ни брали жерди для копий, на поставщика им жаловаться грех. Хорошая была жердь. Крепкая.

Ударить же самопальным кистенем из моей позиции было весьма затруднительно.

— Вставай, да? — раздался позади голос на ломаном русском с нарочито кавказским акцентом. — Зачем лежишь, когда идти надо?

Такая легкость в преодолении языкового барьера хоть и поразила, но вполне отвечала представлениям об этом мире. Если он являлся плодом моего воображения, то не на урду же говорить местным жителям! Вот только почему кавказский акцент? Пожалуй, это уже к психологам. Пусть разводят теории про обобщенный образ врага.

— Будешь дальше лежать, прямо здесь зарэжу, — пообещал папуас.

— Не надо, — на всякий случай попросил я.

Фантом младшего брата Вачовски повертел у виска пальцем и медленно растворился в воздухе. Старший плюнул в сердцах и тоже исчез. Кажется, всемирно известные режиссеры потеряли остатки веры в меня, но сам я так просто сдаваться не собирался. И надежда моя состояла в том, что завернутый в рубашку камень, в силу своей экзотичности для здешних мест, не напоминал оружие в привычном для дикарей смысле. В общем, чернокожий воин с кавказским акцентом на мое оружие даже внимания не обратил.

— Встаю, встаю, — миролюбиво пробубнил я.

Затем, опираясь на свободную руку, я поднялся на ноги и с раскрутки засадил булыжником дикарю в колено. Тот от неожиданности выпустил копье и уже открыл рот, собираясь исторгнуть нечеловеческий крик, но я со второго размаха угодил ему кистенем в пах. Ну, крика не получилось, короче. В колено ведь не так больно получить, как по яйцам, поэтому от второго удара крикнуть ему захотелось значительно громче, и некоторое время ушло на корректировку усилия легких. А пока он с этим справлялся, я приложил ему между глаз, и он рухнул как подкошенный.

Подняв трофейное копье, я примерил его к руке, но остался недоволен. Ну что это за оружие? Только и годится, что свиней гонять по пальмовому лесу. С пятерыми сыновьями тропических джунглей сражаться таким копьем не с руки. К тому же для них подобная экипировка привычна, чего нельзя сказать обо мне. Но выбирать было не из чего.

Хотя нет, выбор, конечно, был. Можно было вообще не драться, а ползком, ползком скрыться в лесу от греха подальше. Но такой подход показался мне несколько странным. Ну, это все равно что купить компьютерную игру-стрелялку, а запустив ее, начать бегать от монстров, избегая вступать с ними в малейшую конфронтацию. В чем тогда, спрашивается, смысл развлечения?

Меня охватил некоторый кураж, я вскочил на ноги и с криком: «Долой расовую дискриминацию!», ринулся на представителей преобладающей здесь негроидной расы. Ближний ко мне папуас отреагировал молниеносно — почти без размаха швырнул копье с поразительной меткостью. Будь оно чуточку потяжелее, я бы не увернулся, но оно было кривым и легким, что позволило мне ускользнуть от свистнувшего наконечника. Ответил я адекватно — тоже Швырнул копье, однако мой бросок был лишен того изящества, с которым это сделал дикарь.

Увидев, что дальнобойное вооружение меня больше не тяготит, папуасы расхохотались, за что один из них тут же и поплатился — я раскрутил завернутый в рубашку булыжник и, метнув его, угодил зазевавшемуся воину в грудь. Удар оказался сильнее, чем я предполагал, — дикарь молча рухнул навзничь без чувств.

А другие перестали смеяться. Они рассредоточились и один за другим метнули в меня копья. Одно прошло мимо, другое воткнулось в грудь и тут же выпало, оставив глубокий надрез чуть ниже сердца. Кровь хлынула из меня ручьем, а боль оказалась столь сильной, что от нее потемнело в глазах. Я закричал, надрывая горло, но тут же умолк, задохнувшись от неистового удара в шею. Скосив глаза, я с ужасом обнаружил, что третье копье навылет пробило мне кадык и одну из сонных артерий. Сердце судорожно сжалось, выплевывая тугой фонтан крови высоко вверх. Не в силах дышать, я захрипел и рухнул на колени, бессильно вцепившись в древко копья.

Очнулся я в кресле перед аквариумом. Шея и грудь чесались от прилива крови, но боли не было. Только воспоминание о ней, весьма неприятное, надо признать.

— Хрен вам, — улыбнулся я, мысленно адресуя эту фразу одновременно братьям Вачовски и папуасам. — По крайней мере, если меня убьют по ту сторону коридора, здесь я воскресну.