Русская фантастика 2008

— Каждый, желающий попасть в Поселок, должен без-воз-мезд-но, — старательно выговорил трудное слово Баламут, — передать в пользу Совета какую-нибудь из найденных вещей.

Бородавочник присвистнул и заявил:

— Ни фига себе, лихо придумано! И что я лично должен отдать?

— Да вот, — Баламут вытащил из кармана вчетверо сложенный листок, — есть ежедневно обновляемый список. Здесь указано то, что уже имеется у Совета. Чтобы не повторялось…

— Интересно, — хмыкнул я, пробежав список глазами, — это нужно каждый раз вносить, как приходишь в Поселок?

— Наверное, — пожал могутными плечами Баламут. — Да, ладно, проходите…

— Нет уж, мы друзей не подводим! — я решительно скинул рюкзак и распустил ремни. — Держи.

— Что это? — Баламут равнодушно покрутил в руках блестящую коробочку со множеством отверстий и кнопок.

— Машинка для выдавливания прыщей. Сделано в Атлантиде.

Бородавочник покосился на меня, вздохнул и извлек из-за пазухи необычную восьмигранную бутылку с изогнутым как у кальяна горлышком.

— Вот, от себя отрываю! — страдальчески морщась, заявил он. — Фляжка-самобранка!

— Чего-о?! — поразился Баламут.

— Самонаполняющийся сосуд, — пояснил я. — Вот тут кнопки сбоку, видишь? Белую нажимаешь — в бутылке молоко появляется, синюю нажмешь — вода будет…

— А желтую? — оживился Баламут.

— Чай получишь, — буркнул Бородавочник, — с лимоном.

— Красную?

— Это подогрев…

— Где тут коньяк или пиво?

Водя пальцем по разноцветным выпуклостям, Баламут от азарта аж засопел.

— Только квас есть — коричневая, — в голосе Бородавочника прорезались тоскливые нотки. — Выпивки тут вовсе нет!

— Откуда вы ее взяли, Крэг?!

— Из летающей тарелки в море выпала, когда мы там с аквалангами ныряли.

— Ладно, теперь уж точно проходите! — повеселел Баламут. — И топайте сразу в Совет, на регистрацию. Он рядом с таверной «У Мироныча». Хильда этим занимается…

Полосатая лапа шлагбаума медленно приподнялась, открывая путь, и мы с Бородавочником дружно попылили вдоль пустынной улицы, плавно огибавшей холм, закрывавший от нас главное место Поселка — площадь торжища со складом и домами, принадлежащими трем старожилам: Миронычу, Баламуту и Аристотелю. Но если в первых двух жили именно Мироныч и Баламут, то в третьем доме давно уже никто не жил. А куда девался загадочный Аристотель, построивший его, никто не помнил. Более того, даже насчет личности этого парня было известно крайне мало — то ли философ, то ли строитель, то ли вообще инопланетянин, которого за бунт и инакомыслие высадили на первую попавшуюся планету, снабдив солью, мылом и портативным полевым синтезатором. По легенде именно Аристотель и построил первый дом-пристанище, с которого начался Поселок.

И вот теперь, едва выйдя на площадь, мы с изумлением увидели над крыльцом дома Аристотеля яркую вывеску «Совет независимого поселения вольных собирателей». Ниже и сбоку прилепилась табличка поскромнее: «Регистрационная палата. Прием заявлений ежедневно с 12 до 13 часов».

— По-моему, нам сюда, — сказал я, поднимаясь по скрипящим ступенькам на крыльцо.

— А может, не надо, Крэг? — Бородавочник опасливо покосился на вывеску. — Ну их к трилобитам!

— Хорошо, подожди здесь, — улыбнулся я, бросил ему рюкзак и толкнул тяжелую дверь.

Я оказался в большой, ярко освещенной прихожей, в которой было еще две двери. На той, что напротив входа, висела табличка «Председатель», на другой — «Регистрационная палата», а под ней канцелярской кнопкой пришпилен листок бумаги с надписью печатными буквами «Ya na obede. Hilda». Пожав плечами, я вышел на улицу и сел на ступеньку рядом с Бородавочником. Тот уже успел закурить папиросу и дымил ей с весьма озабоченным видом.

Последовав его примеру, я сделал несколько затяжек, а потом объяснил:

— Облом, напарник. Мадмуазель Хильда изволят обедать.

— Ну и… — обрадовался было Бородавочник, но тут же вновь посерьезнел. — Крэг, а может, нам тоже… м-мм, перекусить маленько?

— Мы же с тобой два часа назад по пол-фазана съели?!

— Я говорю, маленько…

— Вот проглот! Ладно, пошли к Миронычу.

Мы пересекли площадь и остановились перед знакомым, приземистым домом, на котором теперь тоже появилась кричаще-аляпистая квадратная вывеска «Таверна «У Мироныча». Слава времени, внутри никаких особых изменений не произошло. По-прежнему за широкой, отполированной до блеска локтями посетителей стойкой маячила кряжистая фигура хозяина, по-прежнему в большом полутемном зале было малолюдно, пахло яблоками, квасом и жареной картошкой.

Мы, как всегда, молча уселись за крайний слева от входа стол, а Мироныч, как всегда, ровно через минуту принес пару дубовых братин с душистыми шапками янтарной пены — квас у Мироныча отменный! Но едва мы сделали по первому глотку, как из дальнего угла раздался до боли знакомый голос:

— Клянусь времятрясением, это Крэг!

Я присмотрелся к приближающейся тощей фигуре и, не сделав второй глоток, в полном изумлении поставил братину на стол.

— Чтоб мне в межвременье провалиться! Вицли?!

— А то!

Вицли сложился как скорняжный метр, усаживаясь между мной и замершим столбом Бородавочником.