Русская фантастика 2010

— Ты способен чувствовать боль и переживаешь за тех, кто тебе подчинен, из-за избытка чувства ответственности?

Интересно, что именно она имеет в виду? Когда прямым попаданием разворотило полкорпуса, больно не было. Совсем. Несмотря на то что он, по сути, и есть штурмовик LX-6539, и функциональное состояние машины напрямую связано с телом Лекса, в случае поражения той или иной части корабля капитан просто чувствовал онемение в определенной области.

Когда в одном из жилых блоков начался пожар, было больно блокировать дверь при попытках ребят выйти. И пока камеры не сгорели, Лекс смотрел, как они там жарятся заживо. И это было очень больно. Как будто это он сам сначала судорожно тыкал пальцами в кнопки, потом безнадежно, до синяков, пытался выломать дверь, затем с осознанием безысходности сползал по стенке. Как будто сам, улыбаясь собственным мыслям, закуривал и ждал собственной смерти. Мучительной и болезненной…

Он смотрел, как по другую сторону двери ребята сидят и вслушиваются, что происходит в горящем жилом блоке. Иногда им казалось — им еще долго будет казаться и сниться по ночам, — что они слышат, как горящие заживо скребутся и стучат в стены и дверь… Он смотрел, как они потом тянут спички, кто пойдет внутрь, чтобы извлечь останки… Как двадцатипятилетний парень, которому «повезло», выходит из сгоревшего блока совершенно седым, и его тошнит прямо в коридоре…

— Я генетически модифицированный солдат, почти идеальная машина для убийств. — Голос в динамиках был голосом машины, а не человека. — Мне незачем испытывать боль — это отвлекает от выполнения приказов и адекватной оценки ситуации.

— Брось, Лекс, не строй из себя сверхчеловека. — Нанда поднялась со стула и вплотную приблизила свое лицо к лицу плававшего в резервуаре капитана. Прикоснулась тонкими губами к полированному стеклу, очень печально улыбнулась, повернулась к нему спиной. — И даже не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле. Я просто чувствую, когда ты настоящий, а когда играешь роль.

— Откуда?! — Смех из динамиков разлился по всей рубке. — Ты же меня видишь первый раз в жизни!

— Я мать, — улыбнулась женщина.

За пару дней до этого на материнском корабле проходил разговор, для Лекса не менее важный, но о котором капитан многофункционального штурмовика LX-6539 никогда не узнает. В рубке гораздо больших размеров располагался резервуар с капитаном корабля-базы, рядом с которым стояли двое мужчин. Один из них был в темно-синем деловом костюме, а второй предпочел мундир без знаков отличия.

— Еще один модифицированный спекся, — сказал мундир. Он подождал, однако человек в костюме не ответил, и мундир продолжил: — Капитан многофункционального штурмовика. На почве любви к матери, которой он никогда не видел. Я принял отставку.

— Что-то часто они стали сходить с ума… Он ведь в курсе, чем ему грозит отставка? — Человек в костюме вопросительно выгнул бровь дугой.

— Да, он отдает себе отчет, что в его случае отставка и смертный приговор по сути одно и то же. — Голос военного был лишен каких-либо эмоций. В такие моменты он совершенно четко осознавал, что зачастую в модифицированных человечности гораздо больше, чем в нем и его безликом собеседнике. — Перед смертью он хотел бы, чтобы выполнили его последнее желание. Думаю, суть желания вам ясна.

— Абсолютно. — Человек в темно-синем деловом костюме кивнул. — Как и то, что оно совершенно невыполнимо. Никто не знает родителей модифицированных — подходящий генетический материал направляется в бункеры для выращивания солдат прямиком из хранилищ. Материал маркирован, но и только.

На некоторое время рубка материнского корабля погрузилась в тишину. Молчание нарушил человек в костюме:

— Думаю, ликвидировать его просто так будет слишком жестоко. — В задумчивости мужчина потрогал гладко выбритый подбородок. — Найдите актрису. Не гениальную, но такую, которая без труда способна отыграть нужные эмоции. Такую, которая на полчаса способна стать для модифицированного настоящей матерью.

Несчастный случай

Несчастный случай. Вертя в руках чашку с кофе, Алия вдруг осознала, что вся ее совместная жизнь с Густавом была не чем иным, как растянувшимся на долгие годы несчастным случаем. Пригубив кофе, она поняла, что тот давно остыл, и отставила чашку в сторону. Старую чашку с отбитыми краями, змеящейся трещиной и отломанной ручкой. Густав никогда не стал бы пить из такой. Побрезговал бы. У него в рюкзаке в герметичном пакетике всегда лежала его верная спутница — огромная прозрачная кружка с наклеенной на стенку бумажкой, на которой исполинскими буквами синим маркером было старательно выведено: «АНАЛИЗЫ».

Алия устало улыбнулась. В этих обыденных шутках и был весь Густав — в затертом джинсовом рюкзаке он носил баснословно дорогой ноутбук последней модели, крышка которого была сплошь заклеена дешевыми и пошлыми переводными картинками с Земли, Марса и прочих планет Солнечной системы. В ответ на возмущение кого-либо из «собратьев по петле» он улыбался и говорил: «Ты что?! Весело же!»