Русская фантастика 2014

Елена Геннадьевна прошествовала к кушетке и рухнула на нее, ломая руки. Крупная, с обвисшими щеками и ярко-рыжей химической завивкой, в кольцах и ожерелье, она страдала с излишней театральностью. Елена Геннадьевна держала бельевой магазинчик, была занята круглосуточно, и с двумя ее детишками сидел муж.

— Оля, помогите мне! Мне нужна психологическая помощь!

— Но у нас центр помощи сабам…

— Да я с ним скоро свихнусь! Я с ним скоро низкой… Прости, Оля, сабой стану! Я с ним скоро в дурку загремлю! Ничего не хочет, скотина! Ни-че-го. Сидит сиднем, работать не идет, дети об него ноги вытирают. А тут еще сын. Дочка-то в меня, домина. А сын? Низок. Как папаня, никчемный. Его же никто не возьмет, кому такое несчастье кроме меня нужно?!

Олюшка потерла переносицу.

Елена Геннадьевна откинулась на подушки, устремила в потолок измученный взгляд. Она тараторила без роздыху, бросая на Олю короткие взгляды.

— Нет, Оля, ты не понимаешь! Я же за него, дурака, отвечаю! Я же за всех за них отвечаю! Одна! Надорвусь же!

— Но Анатолий — саб, и естественно, что он не несет ответственности даже за себя, тем более он не может отвечать за вас, Елена Геннадьевна.

Елена Геннадьевна издала протяжный стон, подалась вперед и вцепилась в свои волосы.

— Оооо! Но вот ты, Оля, помогаешь же Верху. Делом занята! А этот?! Ирод! Кровопийца! Бездельник!!!

Скрипнула дверь, и «кровопийца» сунулся в кабинет. Оле он только кивнул, подмигнув, сразу сосредоточился на супруге. На тощей, грязноватой шее с плохо выбритым кадыком болтался «тактический» ошейник — брезентовый, цвета хаки.

— Еленочка? Заечка, что ты плачешь, кто обидел мою хозяюшку?!

— Вон! Во-он отсюда!

Елена Геннадьевна вскочила и кинулась на саба с кулаками. Оля отвернулась.

— Вон отсюда! Дай с доктором хоть!

— Еленочка, а ты бы мне двадцатку дала, я бы пока за пивком… Похмелиться бы…

— Пивко?! Ах, пива тебе?! Я тебе сейчас покажу пивко!

Она ухватила саба за шкварник, выволокла в коридор. Олюшка вздохнула, потянулась к телефону и вызвала охрану. Семейные разборки — дело верха и саба, но крики Елены Геннадьевны могли травмировать пациентов «Нижнего космоса». Следовало со спокойной настойчивостью препроводить пару на улицу.

Галя принесла Оле кофе и личное дело Макаровой. К первой странице была пришпилена записка от Льва Ильича: «Олюшка! Она к нам не за помощью ходит, а мозги поклевать! Разрешаю послать нафиг!»

Олюшка улыбнулась, аккуратно закрыла папку и отодвинула ее на край стола.

Макарова пришла через пятнадцать минут, опоздав на полчаса.

— Оля, доброе утро, извини, пробки.

Вика, по обыкновению, смотрела снизу вверх и вид имела замученный. Она не стала присаживаться, засеменила по кабинету, теребя кончик длинного шарфа. У Вики была одна серьезная проблема: отталкивающая внешность. Если в Елене Геннадьевне осталось еще что-то от стройной симпатичной девушки, но длинноносая, с фигурой гусеницы, Вика никогда привлекательной не была, а с возрастом и вовсе подурнела.

Подведенные синим глаза, аквамариновая тушь, осыпающаяся на мешки под глазами, ярко-розовая помада на тонких губах, безжизненные, абсолютно прямые волосы — сизоватый блонд.

Оля крутила в пальцах карандаш. Вика семенила взад-вперед, вздыхая.

— Он — извращенец, извращенец! Все кончено! Ты не представляешь, что он со мной творит! Один раз по попе шлепнул — ив постель. Три минуты фрикций — и спать. А это первый секс за два месяца. А уж сессия…

— Вика, ты хочешь ошейник снять?

— Нет! Нет, нет, ты что! Я хочу знать, что мне делать. Я хочу экшна. Хочу секса.

Оля мотнула головой. Набрала в грудь побольше воздуха.

— Послушай, Вика. Ты не думала, что дело в тебе?

— Как это может быть, что ты такое говоришь, Оля? Он же — извращенец, он не учитывает мои потребности, это же — жестокое обращение с сабой. Оля, если бы ты знала, как это тяжело!

Карандаш сломался с треском. Вика ойкнула и замолчала, уставившись на Олю. Оля поднялась, оперлась руками о стол. Глаз у нее слегка дергался.

— Значит, так. — Очень тихо начала психотерапевт. — Ты, Вика, ходишь ко мне месяц. Ты ходила на консультацию ко Льву Ильичу. Ты что-нибудь делала из того, что рекомендовали? Ты на фитнес записалась? Ты собой занялась?

Вика открыла рот, Оля яростно замотала головой.

— Молчи! Можешь не говорить! Твой верх просто не может тебя бросить. Он за тебя отвечает. Но это не значит, что он хочет тебя трахать. Или экшны проводить. У него, может, не стоит уже на тебя. У него, может, в твоей заднице ротанг вязнет!

Она разревелась: губы расползлись оладьями, слезы покатились по выпуклым щекам, оставляя синие от туши дорожки.

Оля перевела дыхание. С силой ткнула кнопку громкой связи. Раздались гудки.

— Мы, Вика, отказываемся с тобой работать. Это — решение Шорохова. А как Лев Ильич сказал, так и будет. Если надумаешь прийти за помощью, а не повампирить эмоционально — приходи. Но пока десять кило не скинешь, мы с тобой разговаривать не будем.

— Слушаю, — сказала по громкой связи Галина.

— Галя, тут Макарова хочет уйти. Проводи ее, пожалуйста.

— Сейчас, Оля. И тут посетительница.

— Пусть подождет, у меня перерыв.