Русская фантастика 2015

Год назад международное сообщество всерьёз взялось за подготовку к строительству «Ареса». Первые миллиарды поплыли в марсианскую даль, конечно же, частично застревая на счетах нынешних капитанов Флинтов, и наших, и западных. И – сначала исподволь, затем всё более откровенно стал нарастать протест. Учёных, деятелей культуры, просто неравнодушных граждан. Не то чтобы люди были в принципе против освоения Космоса, но… Уж очень преувеличенными казались траты, особенно рядом с мировыми язвами – голодом, нищетой. Ко времени ли – эта база, купол и бункер в миллионах километров от Земли, нашпигованные современнейшей техникой и электроникой? Какой от неё прок, когда ещё и ближайшая Луна-то почти не тронута?

Заколебались весы. За отмену программы «Арес» начали выступать видные политики, партии, князья церкви. Давление растёт. Нынче – добавочный камешек на чашу протеста может решить дело. Что, если откроет рот человек-легенда, дважды Герой России? Да ещё со своим новым ореолом беглеца, преследуемого беспощадными государственными агентами? Ай-ай…

Доставая термос со сладким крепким чаем, свинчивая колпачок и ставя рядом пластмассовую чашку, – я дослушивал уже совсем путаный рассказ Махонина и думал, думал… Интересно, тем-то зачем прикрывать «Арес»? Горожанам Вселенной? Болеют за деньги наших налогоплательщиков? Ой, вряд ли… Неужто купол на Марсе даст своему экипажу шанс узнать слишком много? Не поставят ли там какой-нибудь КЛК новейшего поколения, способный пробить дверь в окружающей нас стене? Столько лет прошло… эксперты из ЦЕРНа[5] или Бог знает ещё откуда не даром едят свой хлеб… а ну, как нашим верховным боссам удалось доискаться до истины, узнать причину гибели орбитальной станции, нащупать Метагалактический Город?! И вот, втихаря собираются ломать земной террариум. Заодно, конечно, и погреть руки, но к этому, со времён банкиров Эгиби[6], вселенские знатоки Земли привыкли. Значит, я где-то на верном пути… «Арес» будет проклёвывать дыру в реальность, о которой нам знать не положено. И его остановят. Не исключено, что с человеческими жертвами. И во сто раз лучше, чтобы проект застопорили мы сами. Без жертв. А заодно дали бы понять мыслящей части рода людского – за что нас держат в террариуме и пичкают, как недоумков, голографическим кино…

Наливая чай уж почти непонятно лепетавшему лётчику, я подумал: всё правильно. Отменно зная нравы землян, «застенные» выбрали именно того, кому скорее всего поверят, даже если он начнёт рассказывать нечто невероятное. Президенту страны, маститому академику, кинозвезде первого класса – не поверили бы! Мягко посоветовали бы обратиться к психиатру. А то и жёстко. Другое дело – космонавт! Символ здоровья душевного и телесного! Свидетель гибели станции, чудом спасшийся – чудо-то и убедит!.. Прямо с околоземной орбиты принёс свою повесть о контакте с высшим космическим разумом. А где же ещё с ним контактировать? Нет, кому-кому, а Махонину все поверят…

Словно учуяв ход моих мыслей, пьяненький генерал отхлебнул чайку и сказал назидательно, играя дед-морозовскими бровями:

– Знаешь, брат, меня тогда… во как! Электродов этих налепили… и сюда, и вот сюда… В общем, всё, что я говорю, – как перед Христом-Богом! Правда чистая!

– Да я и не сомневаюсь…

И вдруг, поставив недопитую чашку на сиденье, он уставился на меня и вполне трезво, даже с вызовом спросил:

– Так что, забирать меня теперь будете?

Открыв уже было рот для положительного ответа, внезапно, не то что наитием, а вроде бы разрядом шокера встряхнутый с головы до ног, я понял: капитан Флинт отдыхает. Такой смертной тяжестью сдавило мне душу, что одно оставалось: сбросить этот груз вон. Не наращивать его новой свинцовой гирей, а, наоборот, избавляться…

– Никуда я вас не буду забирать, Павел Дмитрич. Даже наоборот: подвезу до вашей Баклановки и скажу, куда ехать дальше, что делать, чтобы не нашли другие. И пушку вашу верну, только не балуйтесь ею… Вот так, товарищ генерал.

Не сразу сообразив, что жизнь поворачивается к нему неожиданно счастливой стороной, Махонин ещё какое-то время всматривался в мои зрачки. Потом, снова взяв чашку, допил остатки чая, повертел её в руке. Опять поднял склеротические, залитые краснотой глаза. И спросил – мне показалось, с детской наивностью:

– Как думаешь, ежели поумнеем, может… эти… ну, снимут его когда-нибудь? Ну, карантин-то?

Я неопределённо пожал плечами. Думалось о другом. Возможно, предстояли сложные коллизии с Лысцовым, а то и с кем-нибудь повыше. Но среди своих, двуногих, я надеялся выпутаться. Не нашёл, потерял, помешали… Разыграю аварию машины. А вот ссориться с теми, кто за стеной… видит Бог, не хотелось!

Ярослав Веров Реакция отторжения

В терминале нуль-таможни оказалось многолюдно.