Я вздыхаю, вспоминая. Кокопопсы насыпаются из большой коробки с лукаво улыбающимся кроликом и по внешнему виду один в один напоминают сушеное кроличье дерьмо. Но шоколадное.
Морщась от боли в ноге, я присаживаюсь, чтобы наши глаза были на одном уровне – когда-то прочитала этот совет в книжке по детской психологии, изо всей книжки только его и запомнила.
– И что же мне теперь делать?
Хлоя смотрит на меня серьезными серыми глазами.
– Выбери колечки. Отсортируй.
Ага, утренняя игра в Золушку. Мешок зерна и мешок чечевицы.
– А ты не можешь просто их не есть, отодвигать в сторону ложкой?
Хлоя думает несколько секунд, потом мотает головой. Не может.
– А я не хочу кокопопсы, – кричит Зак из комнаты. – Мне их выбери и отдай Хлое.
– Так, что за шум? – В коридоре появляется Джошуа. Он выбрит, причесан и уже в белой рубашке и галстуке – сегодня в офисе серьезная встреча, он мне вчера говорил. Мне радостно смотреть на него, он красивый. Я помню его одеколон, помню запах его кожи, даже запах изо рта по утрам, до того, как он чистил зубы. Кто бы мне сказал, что по всему этому я буду так неистово скучать.
– Маму не дергайте сегодня, – говорит Джошуа, приседая рядом со мной. – У мамы сегодня нога болит сильно. – Он быстро косится на меня, я киваю. Поначалу удивлялась – откуда он знает, потом спросила, он объяснил, что видит мелкие сокращения мышц, когда я сплю, следит за движением век, определяет мое состояние по дыханию.
– Колечки! Не хочу! Выбери! – чеканит Хлоя с вызовом. Джошуа улыбается и проводит над миской рукой. Колечки исчезают, как и не было.
– Ура! – кричит Хлоя и убегает по Стене в комнату, откуда слышно веселое фырчание инопланетян.
– А мне? А мои хлопья? – ноет Зак под торжествующее хихиканье Хлои.
– Я пойду разберусь, – улыбается Джош. – Потом их одену и соберу в школу. А ты иди под душ, расслабься, потом сними ногу, разотри ибупрофеном.
Я киваю, с усилием поднимаюсь с колен. Опереться бы о его руку, но он просто стоит у Стены, смотрит на меня, поворачивается идти к детям. Хромая, я забираюсь по лестнице, залезаю в душ, сажусь, отстегиваю ступню.
Вода горячая, напор сильный. Можно закрыть глаза, опустить волосы на лицо, вода наполняет их, как будто на лице текучая маска. Как будто мира нет, а есть только тепло, темнота и влага, как в утробе. Вот-вот я опять рожусь и мама опять назовет меня Гермионой, потому что за неделю до ее родов вышла последняя книжка про Гарри Поттера, и мама ее два раза прочитала и очень впечатлилась.
Дети весело визжат внизу, я слышу голос Джошуа – он шутит одну из своих обычных шуток про шмеля и пылесос. Шутки повторяются, ну так они у него и раньше повторялись.
Я одеваюсь, щедро растираю культю гелем. Доктор Бавади, мой ортопед, предлагал «умный» протез, со врезкой в нервную систему, но из-за фантомных болей пришлось ставить обычный, отстяжной. Оно и к лучшему. Проще. Легче в уходе. Дешевле. А на Стену тогда ушел каждый пенни.
Спускаюсь вниз я уже совсем не хромая. Все семейство ждет меня у Стены, улыбаясь. Джошуа уже накинул пиджак и выглядит как модель из каталога деловой одежды
На Хлое зеленое форменное платье в клетку и белые гольфы
Я закусываю готовый вырваться всхлип, давлюсь им, как отравленным яблоком, загоняю его обратно в глубину. Нечего расклеиваться, сама решила себе еще и вот такой протез поставить.
Зак, посматривая на меня, деловито пихает в карман Серого Мыша, тот не влезает, высовывается, хвост свисает вдоль штанины
Я смотрю на них, замерев на последней ступеньке. Долго смотрю.
Джошуа отвечает на мой взгляд, пожимает плечами.
– Фантомные боли в области сердца, – говорит он. – Езжай на работу, отвлечешься. После работы в супермаркет.
Я киваю.