Русская фэнтези 2007

Он достал динарий, положил на ладонь и стал рассматривать полустершиеся буквы, вспоминая позабытую латынь. Как ни крути, получалось «римский император Нерон». «Но этого не может быть!» Бывший историк и нынешний охранник боролись в нем сейчас. Знание, образование, пусть непрочные, подернутые пеплом и пылью, внезапно вылезли и лишили покоя, который воплощал охранник.

«Все надо проверить фактами. История не имеет сослагательного наклонения. Гипотеза проверяется фактами», — твердил историк, ставший охранником. «Оно тебе надо? Хватай монету и деру, а завтра позвони Седому», — шептал охранник, бывший когда-то историком.

Сколько лет прошло с тех пор, как Серый окончил университет? Пять? Восемь? Или все десять? Он уже не мог с точностью вспомнить и сам. Только обрывки любимых когда-то предметов иногда всплывали в памяти, как сегодня латынь и история религий. Жуткое ощущение тогда охватывало, словно заглядываешь в заброшенный колодец, а оттуда, со дна, на тебя кто-то смотрит. И непонятно, кто там, с темным лицом, и черты знакомые. Да это же ты, да больно на утопленника похож! И безумно жалко себя становится.

Сергей учился легко, ему нравилось. Он просто учился, делал что говорили. Хоть и бесполезные предметы на историческом преподавались. Почему не стал историком? Не было повода. Не было связей, знакомств, счастливого случая найти Трою. Когда хочется все и сразу, самое сложное — это двигаться медленно, пусть даже и вперед…

Зарплата охранника больше зарплаты аспиранта. Синица в руках лучше журавля в небе. Богу — богово, а кесарю — кесарево. Вот опять эта дурацкая мысль!

Сергей взмок. Монетка заблестела. Он отвел взгляд от нее, и тут же на глаза попался тот злосчастный ящик с пустыми бутылками. Вот он, в двух шагах. Горлышко от коньячной бутылки торчало над остальными — то ли призывно, то ли насмешливо. Золотистая пробка в желтом электрическом свете. Даже оттенок похожий.

Умение мыслить, наблюдать и делать выводы, выпестованное в университете, взращенное, взлелеянное, бывшая гордость Сергея, его «Большие надежды», спрятанные за ненадобностью в нижний ящик шкафа-сознания, сегодня вечером не давало покоя. Согласно гипотезе, прорвавшейся из запыленного прошлого, склеившейся из университетского курса истории мировых религий, даты на календаре, семейных неурядиц с женой, ста граммов коньяка, вечерней встречи с человеком неславянской внешности, римской монеты и старенького бабушкиного Евангелия, в кофейне произошло чудо. И, как положено настоящему чуду, его никто сразу не заметил.

Чудо, похожее на то, что пару тысяч лет назад произошло на деревенской свадьбе в восточной части отдаленной провинции самой могущественной державы мира. В жаркой Канне в разгар праздника тогда закончилось вино. Хозяина дома выручил один из гостей, ничем не приметный с виду. Люди на свадьбе никогда не пили более прекрасного вина, чем то, новое, что подали им. Они и не подозревали, что за мгновение до этого по приказу одного человека чрева старых кувшинов слуги наполнили обычной водой.

Сергей усмехнулся и дернул головой: преподаватель истории древних цивилизаций, Яков Соломонович Штейнберг, вида такого же древнего, как и его предмет, всегда с интересом выслушивал его гипотезы и называл его дерзким мальчишкой, а у самого глаза загорались от Серегиных догадок. Тетка по истории КПСС предала бы Серегу анафеме, если бы услышала, и костер бы собственноручно разожгла. Это она настояла на том, чтобы после окончания института на кафедру ассистентом взяли того тощего ушастого узбека, а не его. Серега тогда разозлился и гордо пошел в охранники супермаркета. А профессор Штейнберг еще несколько месяцев заходил в его супермаркет и покупал то пару луковиц, то кочан капусты. Всегда здоровался, но об истории не заговаривал. Потом перестал приходить. Как оказалось — умер. Потом Сергей случайно узнал, что профессор Штейнберг жил рядом с рынком, но ездил к Сергею — любимому дерзкому ученику, все надеялся, что освободится место на кафедре или еще какой шанс подвернется для юноши. Когда место освободилось, Сергей очень смеялся над предложенной зарплатой. Уж точно, «богу — богово, а кесарю…».

А что сегодня произошло? Зашел человек поздно в маленькое кафе далеко не в центре огромного города самой большой державы в мире, когда все уже заканчивалось, даже время работы, и повелел налить совершенно незнакомому грубияну вина, которое уже не вином, а бурдой было. Сергей вспомнил, как разлилось тогда по телу тепло от залпом выпитого и почудился аромат незнакомых цветов. А потом человек сказал фразу из Нового Завета. Вопрос — кто это был? Яков Соломонович бы гордился такой догадкой. Он всегда говорил, что нужно в простых фактах видеть необычные сочетания, тогда рождаются красивые теории.