Русская фэнтези 2007

— Маркиза ангелов? — вырвалось у Петечки. Он внутренне сжался: «Вот! Ляпнул!» Сидящая напротив девушка совсем была не похожа на грудастую крашеную французскую актрису. В детстве мама брала его с собой в кино на этот фильм. Мальчик навсегда запомнил кадр, когда Мишель Мерсье, подбоченясь, гордо взирала на проезжающую карету своей соперницы. Именно в этот момент под маленьким Петей рухнуло кресло.

А незнакомке шутка неожиданно понравилась.

— Не маркиза, — тряхнула она золотистыми волосами и засмеялась. — У меня нет титула.

— А я…

— А ты Петечка, и тебе часто не везет. — Девушка озорно засмеялась.

Смирнов не был в восторге от столь милых сердцу подробностей. Но страх того, что девушка сейчас поднимется и исчезнет, заставил Петечку изречь как можно более глубокомысленно:

— Да, слава меня опередила, но невезение же не грипп, при контакте не передается. — «Что я несу?! Какой контакт?! Ой, блин! А! Хуже уже не будет! Это я типа мачо», — решил он. И промычал дальше: — Слушай, Анжелика, может…

— Может, пойдем в кино после твоего зачета? — неожиданно перебила его девушка и коснулась ладонью своих волос.

— Пойдем, — согласился совершенно ошарашенный таким поворотом Петечка.

Тут подошел Петечкин одногруппник Кожухарь, отвел его чуть в сторону, взял за рукав и сунул ему в руки два билета:

— Петро! У меня тут два билета завалялось на фильмец с Джимом Керри. Хотел со Светкой пойти, а она на меня дуется чего-то… Держи, у тебя не пропадет, как я погляжу. — И сыграл бровями двусмысленно так. — Познакомишь потом…

И ушел.

Смирнов даже разозлился на этого пошляка. Неуместен был такой жест в адрес светлой Анжелики. Было в ней нечто особенное…

Анжелика смотрела на него и улыбалась. Улыбка у нее была как у Моны Лизы.

Петечка обалдело посмотрел вслед Кожуху, как все его звали, а потом на Анжелику.

— Как-то странно все… Ты, он… Вы меня разыгрываете?

Но получить ответ ему не удалось. Прозвенел звонок. Анжелика встала и сделала шаг в сторону лифта. Петечке пора было бежать на зачет. Но он вдруг тоже соскочил с подоконника и двинулся к ней. Она остановилась и вопросительно взглянула на него. Он замялся и промямлил что-то вроде:

— Мне сейчас надо идти, но мы должны еще встретиться, ладно? Пожалуйста! Я вообще страшный неудачник, но это ты уже знаешь… Если не боишься заразиться, побудь моим ангелом! И даже если я не сдам этот хренов зачет, то мы все равно пойдем в кино, о’кей?

— Конечно, — улыбнулась Анжелика. — Ты только на зачете второй справа билет возьми.

Она развернулась и летящей походкой пошла к лифту. Из-под выреза джемпера Анжелики вылезло белое перо, похожее на снежные хлопья за окном, и закружилось в воздухе. Оно подлетело к Петечке и опустилось ему на рукав. Пахло оно, как и его хозяйка, цветами лилии.

Двери лифта закрылись за Анжеликой. Смирнову почему-то показалось, что лифт поехал вверх.

Петечка помчался на зачет. Вызвался отвечать самым первым. Он очень спешил отделаться как-нибудь от злосчастного зачета. Сдал с первого раза, потому что взял второй справа билет. Преподаватель был в шоке. Он даже назвал Смирнова по имени: «Петр, вы меня приятно поразили. Ваш ангел-хранитель сегодня на высоте!»

Слово «ангел» окрыленный Петр Смирнов пропустил мимо ушей, он пулей вылетел в коридор, но там его никто не ждал. Даже запах лилий рассеялся. Его напрочь заглушили а-ля французский парфюм и сигаретный дым — эти вечные спутники студенческой жизни.

Только сейчас до Петечки дошло, что, кроме имени, он ничего не узнал об Анжелике — ни курса, ни факультета, ни номера телефона. Досадуя на самого себя, он неожиданно заметил белое перышко на своем рукаве. Снял его и хотел было уже выбросить, но вдруг улыбнулся, аккуратно расправил и положил в свою записную книжку. Потом Петр подошел к лифту и нажал кнопку. Лифт послушно и гостеприимно распахнул двери. И кабина была на месте. И по дороге вниз Смирнов не застрял…

Вечером за ужином не происходило ничего особенного. Молча ужинали под аккомпанемент телевизора. В конце выпуска новостей, когда ведущий напомнил, что весь западный мир отмечает сегодня Рождество, а на экране появилась большая рождественская елка с центральной площади Нью-Йорка, мама Смирнова восхищенно всплеснула руками:

— Какая красота! Чудо!

— Гринписа на них нет, — буркнул отец и переключил программу. — Чудо в том, что Петька сегодня свалил зачете первого раза. Подарок к Рождеству! Может, у тебя в роду католики есть. А, Петро?

— Тебе видней, пап, ты к роду ближе, — парировал Смирнов. Все заулыбались — каждый своим мыслям. А затем каждый вернулся к своим делам: мама — к посуде, отец — к газете, Петечка — к яблочному пирогу.

Выходя из кухни, он спросил:

— Па, ты никогда не задумывался, бывают ли чудеса?

— Чудеса? Какой детский вопрос в твоем-то возрасте… — рассеянно сказал отец. — У меня степень по математике и экономике, нашел у кого спрашивать о чудесах! Но как настоящий ученый должен тебе сказать, что допускаю такую возможность, гипотетически…

Смирнов-младший был доволен ответом. Мама перестала греметь посудой и прислушалась к разговору двух своих мужчин.