Русская фэнтези 2011

А журналисты сплошь и рядом раздувают страсти и пишут о «собаках-убийцах»…

Феликс припарковал автомобиль опергруппы на стоянке около управления. Дождь уже лил как из ведра, люди натянули на форменные береты капюшоны. Рональд повел собак на псарню. Они шли понуро, даже близкий ужин их не воодушевлял, только при виде тети Гортензии, открывшей дверь на звонок, вяло завиляли хвостами, больше из вежливости.

— Я домой пойду, господин капитан? — спросил Феликс, снова вытащив пачку сигарет. — Что уж теперь…

— Иди, — хмуро сказал Тео. — Иди-иди, не жди. Мне нужно позвонить.

Дверь в управление оказалась не заперта, несмотря на то, что приемные часы давно закончились. В дежурной части толпились и галдели простые граждане; между ними мелькал голубой комбинезон медика. Арнольд, сегодняшний дежурный по району, возвышался над ними, как монумент. Голосила женщина.

— В чем дело? — спросил Тео, подходя, и тут же отвлек огонь на себя.

Женщина, немолодая, с увядшим осунувшимся лицом, бешеным, красным и мокрым от слез, с растрепавшимися волосами, кинулась к нему и затрясла кулаками перед его лицом:

— Убийца! Ты командуешь тут, да?! Чтоб вы все передохли, погань, инквизиторы адовы!

Тео мягко, насколько смог, отстранил ее руки, спросил у Арнольда через ее плечо:

— Кого у нее ликвиднули?

— Сына убили, сына! — выкрикнула женщина и зарыдала. Ярость на ее лице не смягчилась от слез. Пожилой мужчина и другая женщина, помоложе, обняли ее с двух сторон, но объятия эти выглядели как попытка жесткого задержания. Девица, ярко накрашенная и злая, с розовым родимым пятном на щеке и стеклянной звездочкой страза в крыле носа выпалила:

— Пес порвал, прямо на глазах! Гильберт был не мертвяк, ясно?! Сами вы…

Гражданские завопили вразнобой. Все лица одинаково выражали страх и злость, будто их владельцы хотели разорвать Тео с Арнольдом и врачом заодно в клочья, но боялись их оружия или будущего наказания за убийство. Друг на друга они не смотрели.

— Жалобу собираются писать, — сказал Арнольд безнадежно.

— Может, все-таки выпьем успокоительного и отдохнем? — устало сказал женщине медик, и Тео понял, что эту реплику он повторяет уже не второй и даже не десятый раз. Накрашенная девица ругнулась сквозь зубы. Женщина продолжала рыдать, сипло, уже без слез. Тео тронул медика за плечо:

— Старый?

— Ткани деструктурировались за полторы минуты. На глазах развалился, — сказал медик. — Разумеется, старый. Вы чувствуете? Никто не может слушать, никто не может думать. Родственники, соседи, все уже… под вопросом… Ее племянник покончил с собой две недели назад, ему только что исполнилось четырнадцать лет…

— Чья группа ликвидировала?

— Норма. Он ушел с отчетом к полковнику, сейчас выйдет, — сказал Арнольд. — Нам бы только десять минут еще продержаться… Нашли Рамона?

— Нет. — Тео увидел, что Норм и шеф экспертов торопливо спускаются с лестницы к стекляшке дежурного. — Пропал Рамон. Не знаю, что делать. Пойду посреднику позвоню. Вы уже продержались.

Увидев Норма, женщина запричитала с новой силой. Ее лицо выражало откровенную, неистовую ярость, Тео порадовался, что у нее нет оружия. Особенность всех таких случаев — чувства родственников и знакомых ликвидированных мертвяков сродни не скорби и тоске по дорогому человеку, а бешенству наркоманов, у которых отняли дозу. В такие моменты люди не помнят, что все контакты с мертвяком причиняли сильную боль, что жизнь стала омерзительной — их несет состояние, похожее на ломки, тем более сильное, чем сильнее поражена душа.

Норм походя пожал Тео руку. Можно ничего не спрашивать: у его ищейки была сегодня сложная ликвидация, и он, похоже, понял, что лучшую ищейку Тео так и не нашли. Тео поднялся наверх, к своему кабинету.

Прошел мимо диспетчерской службы. Из-за двери доносились девичьи голоса:

— …нет, этим занимается жандармерия… Нет, госпожа, этим занимается жандармерия…

— …здравствуйте, Служба Безопасности, чем я могу вам помочь?..

— …и давно вы страдаете депрессиями?..

— …обратитесь, пожалуйста, к своему участковому врачу…

— …да, Служба Безопасности, чем я могу вам помочь?..

Вот у кого, кроме собак, собачья работа, подумал Тео, отпирая кабинет. Все ипохондрики, все параноики, все обозленные соседи с манией свести счеты посредством доноса… Телефоны сутками не замолкают, но, как правило, о настоящих мертвяках граждане сообщают очень редко, больше — о собственных галлюцинациях. Слишком тонкая материя, рядом с мертвяком люди привыкают к постоянному оттоку энергии, делаются от него зависимы, помалкивают… Все всплывает только после ликвидации, самоубийства кого-то из жертв или внезапной вспышки немотивированной злобы, убийства, насилия…

Включил свет. Подвинул к себе телефон. Как не хочется, благие небеса, как не хочется… Сейчас будет всего…

Третий гудок. Четвертый. Пятый. Ты что, спишь, что ли? Или ушел в хлев, на псарню, в лес? Без телефона, конечно. Посредники в лес с электроникой не ходят. И в синтетике по возможности не ходят. И с оружием не ходят…