Русская фэнтези 2011

Нестерпимую ярость можно было отчасти сорвать только в драках. Это сделало кота фаворитом боев — но что ему было за дело до этого! Между боями Мэллу все равно пребывал в постоянной апатии, в состоянии тоскливой безнадеги. И верить было не во что, и ждать было нечего. И жить, в сущности, было незачем. Единственным проблеском в бесконечной серости Мэллу считал свое ясное сознание: люди знали, что наркотики могут легко убить чувствительную к химии кошку при малейшей передозировке, поэтому не пользовались допингом. Впрочем, кот и без того уже давно стал фаворитом боев — эффектность его убийств люди ценили, за это ценилась и кошачья жизнь.

Правда, победы уже не радовали, гордость растворилась в депрессии.

Черный пес-ищейка, молодой, веселый, здоровый охламон, не похожий на озлобленных глупых бродяг, отважный до глупости, бросившийся защищать кота, когда Битер крал его жизнь — вот чего Мэллу не хватало, чтобы выскрести со дна души остатки умирающей надежды. Нет, разумеется, кот не поверил в блажную собачью болтовню о Хозяине, который придет и спасет; Мэллу вообще не верил в Хозяев, он их никогда не видел. Просто забрезжило что-то.

Мэллу невольно представил себе, как можно было бы устроиться жить где-нибудь на чердаке или в старых гаражах с этим псом, как когда-то с Тибом. Иногда так славно с кем-нибудь поговорить… делиться едой… зимой спать бок о бок, поближе друг к другу… Пусть даже тыкается своим дурацким жестким носом, даже лижется, если не может иначе — все равно, товарищу можно простить.

На воле.

Любовь недостижима. Кошки — прекрасный мираж. Мэллу не мог строить иллюзий. Леса больше нет — и кошек больше нет. В прекрасных подруг, с которыми Мэллу пел бы под звездами, стреляли, на них ставили капканы, их убивали током, чтобы вырезать мозг… Песен не будет. И котят не будет. Но неужели Мэллу запрещена судьбой и такая крохотная малость, как дружба с собакой?

Но бобика забрали. Заперли куда-то в другое место. Не дали Мэллу возможности даже поболтать с живым существом между боями. Люди, сволочи, отрава! Как Мэллу ненавидел их, как ненавидел…

Но, что бы кот ни чувствовал, люди думали, что он просто безмятежно дремлет.

Наверное, там, за холодными стенами этой тюрьмы, стало совсем темно. Кончились бои, собак развезли по местам; Мэллу слышал, как выл раненый пес и как кого-то пристрелили. Сторожа погасили свет, осталась гореть только тусклая дежурная лампочка.

Вольеров с собаками Мэллу не видел, но чуял их больной запах и слышал, как они скулили и тявкали во сне. Сам он не мог спать в тоске — и первым из всех услышал шаги и скрип отворяемой двери. Сквозняк донес запах духов — отвратительную вонь, которую люди используют для сокрытия собственного запаха. Вместо того чтобы валяться на падали. Дело вкуса. Впрочем, Мэллу знал эту вонь и эти шаги. И точно знал, какой запах заглушают эти духи.

Между рядами вольеров шла жена сторожа Тима, толстая женщина лет тридцати. Она сделала что-то со своими волосами — они у нее теперь стали мертвенно-белесыми и завивались искусственными кудряшками, как ненастоящие, но душа ее осталась живой и странной.

Эта женщина любила Мэллу.

Когда ее муж сидел на вахте, она приходила к его вольеру, принося какую-нибудь еду, которую считала вкусной. Сидела поодаль на корточках, сюсюкала: «Кисонька, кисонька!» — уговаривала Мэллу, лежащего в углу, съесть кусочек. Кот не брал пищу, зато женщина пожирала его глазами. Сквозь вонь духов пробивался запах…

Когда-то в другой жизни Мэллу слышал, что в древние века люди убивали кошек и котов, сжигали их на кострах, потому что кошки казались им обольстительной нечистой силой. С человеческими женщинами и с человеческими мужчинами иногда случается странное помешательство — им начинает ужасно хотеться кошку в Старшей Ипостаси как существо своей породы. Люди считают, что виной тому кошачья грязная магия — но у кошек на сей счет есть немало злых анекдотов, они-то знают, что дело только в человеческом безумии и похотливости. Люди не признают запретов крови, они их часто просто не слышат. Мэллу уже сталкивался с подобными вещами.