Русская гейша. Тайны обучения

– Три года назад, – ответил он и улыбнулся в ответ, показав нереально белые зубы. – Я, кстати, тоже в столице работаю в одном танцевальном шоу.

– Да что ты? – изумилась я. – И в каком?

– В эротическом, – недовольно проговорила Ирина Николаевна. – Я ему говорю, что это до добра не доведет. И лучше вернуться в родной город и заняться чем-нибудь стоящим.

– Успею еще вернуться, – засмеялся Тимур. – Телефон не дашь? – неожиданно спросил он. – А то мало ли! Все-таки землячка. Но если не хочешь, то не настаиваю.

– Почему же? Записывай, – спокойно ответила я. – И звони в любое время.

Мы вернулись в Москву сразу после Рождества. И Степан начал активно уговаривать меня поселиться вместе.

– Считай, я твой официальный жених, – смеялся он, но глаза были серьезные.

– Это почему еще? – хмуро отвечала я.

– Как же! Ведь уже познакомился с родителями и даже им понравился! – настаивал он. – К чему тебе жить одной в этой большой квартире? Перебирайся ко мне и можешь вообще не работать. Будешь мне щи варить.

«Как бы не так! – думала я. – Только работа появилась, а я снова дома засяду. Да еще и с нелюбимым мужчиной».

То, что я не любила Степана, хотя и очень хорошо к нему относилась, не вызывало у меня никаких сомнений. Я по-прежнему любила Петра и уже не старалась задавить в себе это чувство.

– Давай подождем, – ответила я. – Поработаю, посмотрю что к чему. А там видно будет. Мы ведь и так много времени проводим вместе!

К западу лунный свет

Движется. Тени цветов

Идут на восток.

Бусон

В середине января начались занятия в моей танцевальной студии. Я назвала ее «Нодзоми», что в переводе с японского означает «надежда». Записались в основном, конечно, девочки. Но пришло и несколько мальчиков. Я решила, что для начала наберу детей от десяти лет. Для занятий нам выделили актовый зал и магнитофон. В принципе, меня это устраивало, так как была возможность репетировать на сцене. Для детей это являлось отличной практикой сразу привыкать к сцене и не бояться ее впоследствии. Занятия проводились два раза в неделю по два часа. Начинались они в шесть вечера. Я привезла из дома все конспекты лекций и тщательно готовилась к каждому уроку, заранее выстраивая его и составляя план. Дети, посещавшие мою студию, были хорошо воспитаны, и с дисциплиной проблем не возникало. Постепенно я втянулась в работу, ученики привыкли ко мне, и все шло отлично. В этой школе отмечали все праздники: и японские и наши. И моя студия к 8 Марта подготовила два танца. Дети с успехом исполнили русский хоровод под мелодию «Во поле березонька стояла» и придуманный мной, стилизованный под национальный «Танец бабочек». Вместо крылышек дети с увлечением взмахивали цветными бумажными веерами. Директор не поскупился на средства, и костюмы нам сшили дорогие и красочные. Актовый зал был до отказа заполнен восхищенными родителями. Михаил Феликсович остался очень доволен и сказал, что выдаст мне поощрительную премию.

Многие родители пожелали со мной познакомиться. И мне польстило то, что почти все они обращались вначале ко мне на японском, принимая меня за свою соотечественницу.

«Как хорошо, что я так нарядно одета!» – думала я, машинально поправляя ворот дорогой шелковой блузки ярко-лазоревого цвета с вышитыми вручную белыми водяными лилиями.

После концерта в кабинете директора был организован небольшой фуршет. Присутствовали, кроме Михаила Феликсовича, два господина и дама. Он зачем-то решил пригласить меня. Я вначале упиралась, но он сказал, что я украшу встречу, как нежный цветок водяной лилии украшает поверхность темного пруда. Я рассмеялась и согласилась.

– Господин Кобаяси с супругой и господин Ито, – представил Михаил Феликсович.

– Комбан ва[21], – поздоровалась я почему-то по-японски.

И мужчины радостно осклабились, кивая мне.

– Добрый вечер! – в один голос воскликнули они на вполне сносном русском языке.

И я невольно рассмеялась. Но супруга Кобаяси смотрела на меня холодно, поджав и без того тонкие губы. Я улыбнулась и ей, решив быть любезной со всеми. Она не ожидала такого дружелюбия и надменно вскинула голову.

«Ну и задавака! Подумаешь, жена высокопоставленного чиновника! – подумала я. – Зато я молода и красива!»

– Прошу, господа, – пригласил Михаил Феликсович всех к столу.

Гости расселись. Но я почему-то осталась на месте и предложила поухаживать за мужчинами. Сработала привычка общения с гостями госпожи Цутиды. Михаил Феликсович удивленно на меня глянул и с радостью согласился. Я разлила теплое, как положено, саке в маленькие чашечки и поставила на стол закуски. В руки так и просился сямисэн. А в ушах почему-то звучала инструментальная мелодия «Такинагаси», разученная мной перед отъездом в Россию.