Скоро в дверь постучали, и появилась невысокая худощавая китаянка неопределенного возраста. Мы вежливо поздоровались, назвав ее «Сяоцзе» и думая, что это имя. Как позже выяснилось, это было просто обращение, сродни нашему «девушка». Она вкатила тележку и молча сняла с нее коробки с кимоно, парики традиционных причесок с массой бусинок и искусственных цветочков. Меня удивило, что они были почти одинаковыми.
— Видимо, ты будешь выглядеть, как обычная гейша, — сказала я Рите, не обращая внимания на китаянку. — Парики симада, гэта одинаковой высоты. Я-то думала, что у тебя будет вид ученицы.
— Мне все равно, — хмуро ответила Рита, раскрывая коробку и доставая нежно-голубое кимоно.
На нем были искусно вышиты полураспустившиеся бутоны ирисов бледно-сиреневого цвета.
— Весеннее, — заметила я, — а на дворе начало февраля.
— И что? — усмехнулась Рита. — Не думаю, чтобы здесь строго соблюдались традиции.
Сяоцзе тем временем сняла с тележки последние коробки и удалилась. Мы сели гримироваться. Косметика оказалась отличной. Она легко наносилась и приятно пахла. Скоро наши лица, шеи и часть груди покрывал ровный белый слой. Какие-то добавки делали кожу гладкой и словно покрытой лаком.
— Идеально, — заметила я. — Интересно, где производят эту косметику?
— Не знаю и знать не хочу, — ответила Рита, подводя уголки глаз красным карандашом.
Она взяла черный карандаш и повернулась ко мне. Ее белое лицо с пока белыми губами выглядело, как безжизненная маска.
— Не нравится мне твое настроение, — тихо заметила я. — Соберись! Мы сейчас будем работать, как обычно.
— Ты уверена? — спросила она.
— Абсолютно, — спокойно подтвердила я и взяла тушь для ресниц. — И должны произвести самое наилучшее впечатление.
Когда через час госпожа Дэн зашла за нами, то невольно остановилась, оглядывая нас с ног до головы. Рита надела голубое кимоно, а я — красное с белыми хризантемами и голубыми маргаритками по подолу. Мы уже были при полном парадном макияже, то есть наши лица выглядели белыми, как снег. При ее появлении мы обе синхронно поклонились и опустили глаза.
— Что ж, вы выглядите достойно, — сказала она после паузы. — На инструментах играете?
— На сямисэне и кото, — ответила я. — Так же поем и танцуем.
— Прекрасно, — невозмутимо произнесла госпожа Дэн. — Идите за мной.
Она вышла за дверь, и мы засеменили за ней на высоких гэта. Я оглядела ее стройную фигуру в черном вечернем платье и подумала, что, видимо, гостям будет представлять нас она. Но прежде чем спуститься в чайный дом, мы зашли в кабинет госпожи Лю. Она, когда нас увидела, оторвалась от монитора и кивнула. Госпожа Дэн что-то быстро сказала ей. Мы молча ждали, стоя неподвижно.
«Две фарфоровые интерьерные куклы, — подумала я, отчего-то ясно увидев нас с Ритой со стороны, — не понимающие ни слова на китайском».
Очевидная глупость этой мысли вызвала невольную улыбку, и я машинально подняла веер, раскрыла его и заслонила нижнюю часть лица. Госпожа Лю перестала разговаривать и глянула на меня с интересом. Я опустила глаза.
— Вы будете представлены гостям, как гейши Юй, — проговорила госпожа Лю и кивнула мне, — и Пань.
Она перевела взгляд на Риту.
— Да, госпожа, — нежно ответила та. — А можно узнать, что означают наши новые имена?
— Яшма и Ожидающая, — ответила госпожа Лю.
— Это на несколько раз для клиентов, — усмехнулась ее дочь. — А так вы по-прежнему Лао и Сяо.
Мы поклонились. Смысл имени Риты мне не понравился.
«И странно все это, — подумала я, глянув на улыбающуюся госпожу Дэн, — гейши с китайскими именами. Но ведь мы в Гонконге! И пока ни одной японки я в этом заведении не увидела. Так чему я удивляюсь? Главное, запомнить, что я теперь Юй, что означает «яшма».
Из тетради лекций Ёсико:
«