Русская готика

Старушка вернулась поздно – намного позже установленного ею же электрического отбоя. Мы слышали в темноте, как она неловко разувается и разговаривает сама с собой. Как шаркает с зажженной свечой в свою комнату: отблеск свечи проник к нам в дверную щель.

Подумав, мы решили, что надо предупредить ее.

– Это… – Мы с Колькой вышли в коридор. – Приходил Виталий, ваш сын.

Старушка сидела на полу, седые космы лежали на ее плечах словно пепел. Она плакала.

– Деньги… – сказала она. – Деньги на богомолье.

– Он взял их, – сказал Колька. – У него был свой ключ.

– Ложь! Ложь! Вы все врете, вы, негодные! Перед лицом Господа Бога врете! – Она повела глазами в сторону икон на стене, а затем вновь вперилась взглядом в нас – безумным, полным ненависти. – Вы! Вы! – Она зашаталась, дернула себя за волосы, пучок волос отвалился от головы и остался в ее руках. – Вон из моего дома! Прочь! Ироды! Иуды! Прочь! Прочь!

Мы собирали вещи в арзамасской ночи, а вслед нам летели проклятья. Мы собрались на удивление быстро: весь нехитрый студенческий скарб уместился в одну сумку. Старушка скребла ногтями по деревянному полу. Губы ее бормотали уже что-то совсем невнятное: мне почудился латинский язык. Иисус, Господь Вседержитель, взирал на нее со стены.

Изба попрощалась с нами жалостным скрипом половиц. На выходе Колька споткнулся о рельс – так же, как это сделал несколько часов назад Виталий, старушкин сын.

– Еб твою мать! – Колька и выругался его словами. – Чтоб оно провалилось, это барахло. И этот город! И этот мир!

Мы переночевали на автобусной остановке. Машины, проезжая мимо под дождем, притормаживали. Водители всматривались: в темноте они принимали нас за проституток, ждущих клиента.

Наутро мы сняли комнату в другой избе – на той же улице. Хозяйка с затекшим от пьянства синим лицом осмотрела нас строго.

– Стулья и стол не выносить. Это моя память, – приказала она.

Мы уже и так знали все. На столе лежала сухая муха, вечный спутник наших скитаний.

Контактер с космосом и другие супергерои

Когда строили кинотеатр «Октябрь», ковырнули землю старого монастырского кладбища. Подняли бульдозером кости, перемололи гусеницами, оставшиеся отвезли на свалку. Растревоженные души монахов взбунтовались, разлетелись по округе, и началась в голодранских окраинах катавасия.

Души стенали по ночам, проникая в частные дома и квартиры. Души каверзничали, требуя вернуть им покой. У одной женщины призрак разбил трехлитровую банку с компотом. Другая божилась, что видела, как бесплотный дух убил ее мужа. Официальная медэкспертиза заявила, что тот умер от инфаркта. Женщине выписали сильные таблетки и увезли в больницу: она успокоилась. Но призраки – как ни закрывали на них глаза в атеистическом государстве – никуда не делись. В городе все шло черт-те как.

Ломались машины и заводские станки. У людей пропадали паспорта и очки. Горожанам мерещилось всякое: не было такого человека, который не видел бы призраков. С ними сталкивались на улицах (чаще ночью), на собственных кухнях, даже в клозетах. Призраки щипали людей. Иногда они хохотали. Всем было ясно: тревожить монастырское кладбище было нельзя, теперь не видать всем удачи.

Дела у кинотеатра «Октябрь» тоже шли неважнецки. В первый же год он сгорел. Деревянное здание полыхнуло одной ночью, а как и почему – того никто не ведал. Милиция сказала: хулиганы. Но горожан, собаку съевших на призраках, было трудно провести. Они знали, что это неупокоенные монашеские души требуют вернуть им их место.

По телевизору выступал Михаил Горбачев, в стране полным ходом шла перестройка, еще всюду висели красные флаги, а маленький город в мордовском лесу с ног до головы погряз в сверхъестественном. Один мужчина по примеру Чарльза Хайдера затеял голодовку. Он уселся у городского исполкома, бородатый и безумный. Плакат, который стоял рядом с ним, гласил: «Не буду жрать, пока не уберете призраков из города!»

Известно, что доктор Хайдер голодал 218 дней. Его последователю в нашем городе дали поголодать ровно 15 минут. Приехала милиция, свинтила безумца, дальше все шло по накатанной. В городской больнице ему вкатили дежурную дозу галоперидола и затем накормили из ложечки. Двое санитаров держали челюсти, третий засовывал ложку с белковой смесью безумцу в рот. Позже в больничных коридорах он встретил ту женщину, которая пятью годами раньше утверждала, что призраки убили ее мужа.

– Вы тоже из-за этих? – осторожно спросила она.

Мужчина молчал. Глаза его вытаращились от лекарств.

– Вы можете мне довериться, – сказала она. – Мы на одной стороне. Я никому ничего не скажу.

Изо рта мужчины длинной тягучей каплей упала на пол слюна. Заговор не клеился.