Русская и Болгарская Православные Церкви в первой половине XX века. История взаимоотношений

Митрополит Кирилл предложил отправить собственную Болгарскую Духовную Миссию: «Необходимо не только помогать русским в Болгарии, но и самим совершить исторический акт со стороны Болгарской Православной Церкви – направить Церковную Миссию, так как на оккупированной территории еще нет органов церковной власти. Это необходимо для престижа Болгарской Церкви, пусть единство Православной Церкви почувствуют и немцы, которые пытаются разъединить русский православный народ». Часть иерархов поддержала это предложение, – митрополит Иосиф даже рекомендовал включить в состав Миссии, как минимум 100 священников. Однако другие иерархи, в частности митрополит Стефан, настаивали, прежде всего, на содействии в возвращении русского духовенства из Болгарии на территорию СССР и оказание помощи только через архиепископа Серафима (Соболева). При этом все считали необходимым пожертвовать как можно больше икон, крестиков, антиминсов, богослужебных книг (увеличив тиражи их печатания с обычных 5 до 7 тыс. экземпляров), облачений и церковной утвари[108].

Синод воздержался от окончательного решения по этому вопросу, но постановил начать подготовку Болгарской Духовной Миссии в Россию и немедленно организовать сбор средств для Русской Церкви, выделив от себя 500 тыс. левов. Крупнейшие Софийская и Пловдивская епархии внесли в создаваемый фонд по 150 тыс., а остальные епархии – по 50-100 тыс. левов, кроме того, все приходы страны обязывались выделить в фонд помощи по 1 % от своих доходов в 1942 г. Эти средства, а также пожертвования от общественных организаций, к которым Синод собирался обратиться, должны были поступать на специальный счет «Для помощи Святой Русской Православной Церкви». Планировалось также создать при Синоде единый Комитет для сбора средств, церковных предметов и организации помощи Русской Церкви[109].

Дебаты о посылке в Россию Болгарской Духовной Миссии продолжались на заседании Синода 25 ноября, когда было решено включить в состав подготавливаемой санитарной миссии Болгарского Красного Креста архимандрита Евгения и двух русских священнослужителей: протопресвитера Георгия Шавельского и протоиерея Николая Владимирского. При этом не отменялось и прошлое решение о подготовке отдельной Болгарской Церковной Миссии[110].

Затем наместник-председатель Священного Синода митрополит Неофит несколько дней консультировался с представителями государственной власти, однако итоги этих консультаций были неутешительными. Министр иностранных и религиозных дел Иван Попов охладил энтузиазм владыки категоричным требованием, чтобы Болгарская Церковь не предпринимала абсолютно ничего, ни явно, ни тайно, так как немцы «ревниво относятся ко всяким попыткам помочь русским» и могут истолковать акцию помощи во вред болгарской политике, – как демонстрацию славянской солидарности и единства, и потребовать от Болгарии отправки в Россию не духовенства, а боевых дивизий. Попов указал, что, когда был в Берлине, по своей инициативе уже ставил этот вопрос перед немецкими политическими деятелями, и они отнеслись к проведению данной акции негативно. Подобный ответ митрополит Неофит получил и от председателя Народного собрания.

Сделанные внушения не заставили архиереев отказаться от их христолюбивой идеи. 5 декабря на заседании Священного Синода они снова обсуждали детали планируемой акции помощи и текст докладной записки правительству о причинах и целях данной акции. При этом митрополит Стефан отметил: «Некоторые не желают возрождения Русской Православной Церкви в ее былом величии, а для нас единая централизованная Русская Церковь имеет огромное значение». Владыка сообщил, что, по словам недавно вернувшегося в Болгарию русского полковника-эмигранта, который раздавал в России кресты и иконки от имени Болгарской Церкви, – «энтузиазм был неописуем», и верующие говорили: «Слава Богу, православные нас не забыли, они молятся за нас!» В итоге было решено отправить окружное послание епархиальным органам о сборе денежных средств и утвари для Русской Церкви[111].

В конце заседания митрополиту Неофиту позвонил по телефону И. Попов; результатом их разговора был небывалый прежде скандал. Узнав о новом решении Священного Синода и подготовке докладной записки правительству, сильно разгневанный министр в повышенном тоне заявил: «…я думал, что есть умные архиереи, которые без больших рассуждений разберутся, в какое неудобное положение я попаду, если разрешу нечто подобное. Повторяю, что решения и письма по этому вопросу не будут регистрироваться. Никаких сборов помощи, в том числе и тайных. Если Вы принесете мне письмо, то не будете приняты. А чтобы не ждать, пока Вы разберетесь со своими мыслями, акции Синода будут пресечены властями силой». После этих слов министр положил трубку[112].