Русская Япония

Утром 17 октября Корсунцев очнулся на берегу моря. Он лежал на прибрежных камнях среди разбитых досок, весь опутанный водорослями. Был сильный туман. Шторм уже стих, и лишь небольшие волны накатывались на берег. Дрожа от холода, моряк кое-как поднялся, побрел вдоль берега и вышел на мыс Терпения. Людей на нем не оказалось, но, обойдя мыс, Василий Николаевич нашел шалаш, в котором устроился отдохнуть, а потом вновь продолжил путь, потеряв вскоре всякое чувство времени и реальности. На второй день его повстречали двое охотников, которые не сразу поняли, что перед ними человек: настолько ужасен был вид моряка с разбитым лицом, ободранными руками и ногами, завернутого в какие-то лохмотья, с лихорадочным блеском воспаленных глаз.

До жилья было далеко. Неожиданно началась пурга, которая длилась пять суток. Охотники с трудом тащили на себе русского, который совсем лишился сил. Ноги его окончательно почернели, и орочи, глядя на них, только качали головами. Корсунцев почти не приходил в сознание и в те немногие минуты, когда разум возвращался к нему, обреченно думал, что смерть близка. 26 октября путники пришли в небольшое стойбище, откуда надзиратель Воронов сразу же повез Корсунцева в Корсаков показать лекарю. Там ему ампутировали пальцы на ногах и оставили долечиваться.

Тем временем во Владивостоке уже стали беспокоиться о задержавшемся «Крейсерке». Контр-адмирал П. И. Ермолаев отправил телеграмму в Морское министерство: «Шхуна «Крейсерок» не возвратилась начинаю беспокоиться зпт прошу исходатайствовать разрешение послать пароход Добровольного флота «Владивосток» который обошел бы берегом до Тюленьего острова тчк «Владивосток» фрахтом не занят и агент согласен тчк». Управляющий министерством сначала не соглашался, ссылаясь на то, что шхуна исчезла у обитаемых берегов: если с «Крейсерком» что-нибудь случилось у берегов, то местные жители окажут экипажу помощь.

Ермолаев не мог смириться с отказом и продолжал настаивать на отправке парохода на поиски шхуны, поясняя, что агент Добровольного флота сделает это бесплатно, возместить придется только стоимость израсходованного угля. Под натиском контр-адмирала чиновники Морского министерства уступили. 10 ноября 1889 г. разрешение было получено, но из-за всяческих формальностей «Владивосток» снялся с якоря только через пять дней. Он пошел вдоль приморского берега в полуторадвух милях от него. Время от времени он освещался красными огнями фальшфейеров и оглашался свистками, но шхуна не давала о себе знать. Не было видно и никаких следов крушения.

18 ноября около 17 часов, пройдя мыс Крильон, «Владивосток» зашел в залив Анива. Как только судно бросило якорь, на борт поднялся начальник местной каторжной тюрьмы майор Шелькинг, который смог пролить некоторый свет на исчезновение «Крейсерка». Он сообщил, что шхуна заходила в последний раз на Крильон 25 октября и простояла там целый день. Лейтенант Дружинин сообщил сахалинцам о гибели «Розы» и о том, что снял с берега Крыжева и американцев, добравшихся туда на шлюпке. К вечеру того же дня «Крейсерок», по словам Шелькинга, снова снялся в море, взяв курс на Владивосток. В то время на его борту находились два офицера, 15 русских моряков и такое же число арестованных американцев. Командир «Владивостока» лейтенант А. А. Остолопов, не теряя времени, снова вышел в море на поиски шхуны.

Пока строились планы, где и как лучше разворачивать поиски, через русскую миссию в Японии дошел слух, что в маленьком местечке Васякунаи, что на северо-западном берегу острова Хоккайдо, погибло какое-то русское судно. Командир русской эскадры, плававшей в водах Тихого океана, контр-адмирал В. П. Шмидт выделил для проверки этих сведений специальную экспедицию в составе лейтенанта Бухарина, доктора Бунге и матроса Ощепкова, но «Владивосток» до нужного места не добрался. В Японском море он случайно столкнулся с японским пароходом «Низами», получил некоторые повреждения и был вынужден встать на ремонт в Нагасаки, а членам экспедиции ничего не оставалось, как отправиться на попутном судне в Хакодате, а оттуда в Отару. Удивительно, что новости о погибшей шхуне и ее поисках в Японии быстро дошли до центральных российских газет, и они публиковали самые противоречивые материалы. Напряжение нарастало, новых сообщений ждали и семьи членов экипажа, и сослуживцы. Управляющий Морским министерством, до которого новости дошли гораздо позднее, чем до прессы, был вынужден в специальной телеграмме выразить «сожаление по этому поводу».