Русская идея и американская мечта — единство и борьба противоположностей

Сейчас не понимают причину распада Советского Союза (если вы, конечно, не либерал, иначе всё понятно — Советский Союз так не мог больше существовать, и точка), ведь можно было наладить экономику, перейдя к новой экономической политике. Но Россия, кажется, всегда в лидерах всех катаклизмов за последние 100 лет. Наши политики исходят из материалистической идеологии, где бытие определяет сознание; и на первом месте — производственные силы. Но мир меняется, и теперь средства массовой информации получают такую первичную роль. Я считаю, что 1991-й был первым опытом революции в мозгах, революции сознания, охватившей целую большую страну, когда не было ни революционных масс, ни особых выступлений; когда идея несовершенства государства завладела массами, поскольку и верхи, и 90 % населения поддержали идею слома строя. И это была совместная победа западных сил, прозападных сил в России и той российской элиты, которая от этого выиграла, обогатившись на проданной за бесценок государственной собственности, смогла вывезти деньги за границу и, как следствие, развалить крупное производство, что привело к обнищанию населения.

Начиная с конца 70-х годов элиты в СССР стали обсуждать смену концепции — противостояния с Западом на конвергенцию, или встраивание в капиталистический Запад. Для этого потребовалось отказаться от собственного суверенитета, от завоеваний социализма и своих традиционных ценностей и морали. Новые российские элиты приняли основную идею социал-дарвинизма, что есть успешные особи и неуспешные, поэтому успешные должны доминировать, а неуспешные проиграть или даже погибнуть. Эти элиты оказались не только антироссийскими, но даже хотя бы частично русофобскими. Были выстроены механизмы и институты (финансовые, экономические, образовательные и даже идеологические) для встраивания в западный мир. На бытовом уровне пропаганда общества потребления, сытой, комфортной жизни Запада и его ценностей, показанных Голивудом во многочисленных картинах, заполонивших российские кинотеатры, создала привлекательную витрину Запада для российских обывателей в целом, но особенно для молодежи. Это привело к падению уровня жизни в 90-е и откату в какие-то прежние времена по социальным нравам, которые были, наверное, характерны для эпохи становления капитализма, но стали более человечными сейчас (если исторически мы сравниваем эпоху Чарльза Диккенса и современный капитализм в Швеции).

Однако всё бывает обычно не столь однозначно. С другой стороны, Россия тоже выиграла за счёт того, что реализовался потенциал активных предпринимателей, которые смогли накормить страну, обеспечить ширпотреб более успешно, чем это делалось в совхозах и на советских предприятиях. Выиграл мелкий и средний бизнес, проиграло крупное производство, наука и вся социальная сфера. Как тут не вспомнить другую революцию 1917 года, которая тоже была неоднозначна. С одной стороны, кровавый террор, голод, разруха, но с другой — новая экономическая политика, индустриализация, электрификация и повсеместная грамотность населения. Всё это позволило создать совершенно новую цивилизацию, где новый тип человека — советский человек — смог за короткое время превратить аграрную страну в мощную индустриальную, создать передовые науку и технику, новую культуру и образование, что позволило выиграть Великую Отечественную войну и стать первой страной, пославшей человека в космос. Можно ли было избежать трагических перегибов в этих революциях? Наверное, да, или сделать их менее кровавыми. Разделение между либералами и патриотами проходит как раз по этому вопросу — либералы зациклены на всём отрицательном в советском прошлом, а патриоты, оптимисты хотят двигаться дальше и брать из русской истории различных периодов всё хорошее, что было создано нашими предками.

2.2. Причины революции. Недостатки системы