Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология

О, пусть сокроются навек мои мечты, Мое пристрастие и к обществу и к свету От вас, гонители невинной суеты! Неумолимые, вы женщине-поэту Велите мыслию и вдохновеньем жить, Живую молодость лишь песням посвятить, От всех блистательных игрушек отказаться, Всем нам врожденное надменно истребить, От резвых прихотей раздумьем ограждаться…<…> Ваш ум привык коснеть в мышлениях тяжелых. Чтоб обаяние средь света находить, Быть надо женщиной иль юношей беспечным, Бесспорно следовать влечениям сердечным, Не мудрствовать вотще, радушный смех любить… А я, я женщина во всем значенье слова, Всем женским склонностям покорна я вполне; Я только женщина, – гордиться тем готова, Я бал люблю!.. отдайте балы мне! («Искушенье», 1839, с ИC 5+1+(4-1)+1).

Ср. тж. «Зачем я люблю маскарады?» (1850), с ИC 4+4+1+3+4+1 и амбивалентным применением к лирическому «я» хар'aктерной техники (по методу I строфы «Онегина»):

Забавно ль для меня, в кругу мужчин хвастливом, Подделав ум и речь на лад их пустоты, Их скуку занимать и голосом пискливым Твердить им пошлости, загадки, остроты?.. Для шутки заводить интриги без развязки, В насмешку завлекать всесветских волокит, – <…> Уж надоело мне под пышным платьем бальным Себя, как напоказ, в гостиных выставлять, Жать руку недругам, и дурам приседать, И скукой смертною в молчаньи погребальном, Томясь средь общества, за веером зевать… Комедий кукольных на тесной сцене светской Постыла пошлость мне, противен мне язык; Твердить в них роль свою с покорностию детской Правдолюбивый мой и смелый ум отвык. Не лучше ль, сбросивши наряды дорогие, Себя таинственной мантильей завернуть, Урваться из кружка, где глупости людские Нам точат лесть одну да россказни пустые, От лицемерия под маскою вздохнуть?.. Прочь все условное!.. Прочь фразы, принужденье!.. Могу смотреть, молчать, внимать, бродить одна; Могу чужих забав делить одушевленье…

[Поэты 1840–1850-х годов]

43. «Любя его, принадлежать другому!..»