Русская история. Беседы о смыслах

Третий пример – Франция, которая попыталась интегрировать Алжир во второй половине XX века. Эта попытка привела к кровопролитной гражданской войне, закончившейся поражением метрополии и признанием независимости африканского государства.

Учитывая исторические параллели, не сложно понять действительную значимость и успешность пятивекового российского имперского маршрута. Понятно и то, как неубедительны те, кто пытается сегодня высмеять наш путь избавления от ига и российское собирания земель.

Вернемся к основному повествованию. Надо сказать, что в XVI веке, как и в более поздние времена, включение новых народов в состав царства, а позднее – империи, происходило по определенным правилам. Их суть в том, что внутренние нормы, традиции, сословная иерархия нового народа, как правило, сохранялись, поддерживались и не менялись после вхождения в Россию (в первую очередь это касалось народов, которые не вступали с Россией в конфронтацию). И сама элита, и другие социальные группы присоединяемого этноса, и соотношение между этими группами внутри интегрируемого сообщества сохранялись. Внутри своей общности люди могли делать карьеру по собственным, прежним, традиционным правилам. Но тот, кто хотел менять свой статус в масштабе всего государства, должен был переезжать в столицу и там осваивать новые правила и нормы. В реальной истории, на практике не все и не всегда получалось гладко, но исходные принципы интеграции были именно такими.

Не трудно заметить, насколько эти нормы отличались от «советских правил». Распространение советской власти в страны Балтии, на запад Украины и Белоруссии и др. сопровождалось массовыми репрессиями, арестами, депортациями, разрушением всех существовавших социально-экономических структур…

Возвращаясь в Казань, напомню, что всего через 60 лет после ее присоединения, когда Россию охватила смута, касимовские татары, мордва и другие народы Поволжья, вместе с русскими, сформировали в Нижнем Новгороде ополчение, которое защитило страну и спасло государство от распада. Национальная политика (хотя, тогда и не было такого понятия), проводимая Москвой, была мудрой и эффективной!

Между тем, царствование Ивана IV отмечено не только присоединением новых земель (Казани, а затем и Астрахани). На памятнике 1000-летию Руси, установленном в 1862 году в Великом Новгороде, представлено 150 скульптурных изображений князей, царей и других значимых фигур нашего прошлого. Есть там и жена Ивана, но самого Грозного среди них нет.

И дело здесь не просто в том, что царь был человеком жестоким, что совершенно нетипично для русской истории. (Ему приписывают ответственность за смерть от 3 до 5 тысяч человек. На западе Европы в этот период практиковалось убийство значительно большего количества людей.) Главная подоплека непринятия Грозного состояла в другом… Иван, с детства бывший свидетелем грубой, часто кровавой политической борьбы за трон, был человеком психологически травмированным. Всю жизнь он боялся потерять власть и в результате создал неведомый, не существовавший в прежней России режим абсолютизма.

Опричнина – вооруженные отряды, подчиняющиеся только Ивану и производившие внесудебные расправы – разрушили существовавшие – традиционные и органичные – каналы связи внутри государства. Механизмы взаимодействия общества и власти – религиозные, семейные, межрегиональные – были заменены личными командами из центра. Страну вынудили жить по принципу: «Иван Грозный – это Россия, нет Грозного – нет России». Неудивительно, что после смерти болезненного сына Ивана – царя Федора Иоанновича (1584–1598) на Руси случился острейший политический кризис – безвластие, по сей день не забытое и называемое смутой. (Примерно по тем же причинам, но три с половиной столетия спустя, через неполные 40 лет после смерти абсолютного властителя Сталина, распалось созданное им, совместно с Лениным и Троцким, тоталитарное квазигосударство – Советский Союз.)

Проблемы, порожденные абсолютной властью Грозного, дополнило то обстоятельство, что со смертью его сына – Федора Иоанновича, не имевшего детей, – пресеклась вся династия Рюриков, правивших, без малого, 750 лет. Князь и, тем более, царь имели совершенно особый статус на Руси, особую миссию и особую ответственность. Ушедшего владыку мог заменить только его ближайший наследник, но наследника не было!.. И тут, при поддержке польского войска, на Москву пошел самозванец, объявивший себя чудом спасшимся царевичем Дмитрием (младший сын Грозного, о котором по сей день достоверно не известно, был ли он убит или умер сам в 1591 году в Угличе). Вновь возникла реальная угроза существованию целостного и независимого русского государства. Активная в поисках новых территорий Польша рассматривала земли к востоку от своих границ как аналог «диких территорий американских индейцев», захваченных Колумбом…